Счастливчик

В палатку мы вошли все разом. Денщик, нагло спавший недалеко от входа, получил нож под лопатку, спал на брюхе, и остался спать дальше. Впереди была ширма, видимо, командир отгородился, чтобы меньше пускать холод в палатку. Резко отдернув занавески, мы на секунду застыли. Посредине стоял большой стол, а за ним восседали трое фрицев, да каких фрицев! Генерал и два полковника. Они ТАК удивились нашему вторжению, что даже не дернулись. Пока не вышло чего-нибудь громкого, мы просто бросились на них сломя голову. Кто-то все же успел вскрикнуть, но крик тут же оборвался, и фриц захрипел. От входа раздался голос бойца, оставленного вместо часового.

– Эти двое идут сюда, чего делать? – парень был вполне спокоен.

– Зайди внутрь и жди их. Если зайдут – вали.

Мы продолжали вязать офицеров, здоровые попались, как их еще дотащить до наших теперь. А брать кого-то одного и валить остальных – жаба душит. Собрали со стола карты и убрали их в офицерские портфели.

– Черт, Сема, а про Вано спросить? – я выругался. Вытащишь у одного кляп, сто процентов заорет, даже к гадалке не ходи. Часть немаленькая, фрицы надеются на помощь.

– Командир, давай их в лес сначала утащим, а там и поспрашиваем? – предложил разведчик. Тем временем от входа послышалась возня, и я дернул туда. Выйдя из-за ширмы, я увидел, как наш псевдочасовой борется с огромным фрицем, и тот уже вцепился ему в горло. Подскочив и хлопнув по шее немца рукоятью пистолета, я оттолкнул обмякшее тело и протянул руку разведчику.

– Ты как?

– Норма. Спасибо, командир, чуть не удавил, сука.

– Ты чего не стрелял? – удивился я, увидев лежащий рядом штык.

– Да по-тихому хотел, а этот шустрый оказался. Нож выбил ногой, я даже не понял как!

– Я тебе потом покажу как, второй готовый?

– Обижаете, товарищ майор, – обиженно произнес боец.

– Тогда дуй на улицу и паси подступы?

– Как это – паси? – округлил глаза разведчик. А черт, он не с моей команды, не знает таких выражений.

– Наблюдай! – сквозь зубы прошипел я и принялся за вырубленного мной немца. Связал руки за спиной и перевернул. Хлопнув по щекам, еле удержал фашиста, попытавшегося вскочить. Только почуяв кончик моего ножа в своей щеке, тот успокоился, но зрачки бешено вращались.

– Ты лежишь спокойно, ответишь на пару вопросов – будешь жить! – спросил я на вражьем языке, но немец отрицательно замотал головой. – Чего, жить не хочешь? – Фашист задергался и опять замотал головой, только уже соглашаясь. Вытащив кляп одной рукой, второй я держал нож у глаза пленного, я спросил про пленного русского, видел ли он такого.

– Гофорите по-русски, я так лучше пойму, – удивительно знакомо растягивая слова, заговорил немец.

– Я вроде хорошо говорю на немецком, – озадачился я, – странно, все это подтверждают, даже фрицы.

– Фот именно. Фы гофорите осень бистро, я плохо понимаю, я не немец.

– О как! Опять, что ли, прибалтийские друзья?

– Я из Эстонии.