Счастливчик

Проболтали мы с командиром чуть не целый день. Вечером были сборы, и я вылетел домой. Истомин передал приказ отдыхать, пока группа не восстановится. Целые-то только мы с Семой остались, остальным всем досталось. Митроха еще не сильно пострадал, он к нам позже приедет, а пока будем готовить молодежь, и Берия серьезно отнесся к моей идее о помощи милиции. Да, жестко, даже жестоко, но все это дерьмо, что портит жизнь в тылу простым людям, мы будем вырезать под корень. Будет что-то наподобие того, о чем в будущем рассказывали про Жукова и Одессу, только масштабней. Любая тварь, какая будет поймана с оружием, на разбое или еще чем-то горячем, подлежит уничтожению. На хрен их кормить, народ вернется с войны и будет на них горбатиться, чтоб они потом с зон повылезали и за старое? Хватит у людей на шее сидеть, хочешь жить как урод? Нет, не будешь ты жить. Да есть всякие люди, бывают и ошибки, и прочие недоразумения, но чистить надо. Такого разгула преступности, как было в моей истории – не будет, точка. Я лично и начну, с Питера начну, а там посмотрим. Да, будут уроды в будущем – кривозащитники, которые будут пищать о репрессиях, геноциде, ну мы и их выведем. А лучше постараемся вообще не допустить разведения этой «породы».

В Ленинграде я появился через пару дней. Сначала столицу пришлось навестить, точнее приказ прислали Истомину из ведомства Берии. Отчитались быстро, но в Питер я поехал один, Петровича не пустили пока. Сел на поезд и выехал. Берия, кстати, награды обещал всем, особенно за генерала СС. Ценный фриц попался, да и полковники тоже к месту пришлись. Как Истомин рассказал, разведчики там, на плацдарме, никак не могли притащить хорошего «языка», а теперь благодаря сведениям, полученным от пленных, быстро переделывают план наступления. Оказывается, тот лагерь, где мы захватили генерала, был лишь одним из нескольких, что готовят для обороны. Фрицы строят укрепрайон, в котором по их планам завязнет Третий Белорусский фронт, и готовят удар во фланг по берегу Вислы с целью отсечь и разгромить нашу группировку. Сил у них там накоплено достаточно, а теперь наши им подарок сделают. Там Жуков с Рокоссовским колдуют, что-то наворотят теперь так, что мало фрицам не покажется.

Истомин по моей просьбе нашел Темирхана, брата Мурата, и вытащил того с фронта. Чтобы вытаскивал, я не просил, личная инициатива Петровича. Парня привезут в Ленинград, ко мне, он уже показал себя хорошим стрелком. Его непосредственный командир рекомендовал ему пойти на обучение в снайперскую школу, а тут как раз Истомин подсуетился, и вместо обычной полковой школы парень попадет ко мне. Мне, кстати, начальство готовит отставку, я это понял по огромному количеству вопросов о Митрохине. Все вопросы сводились к тому, сможет ли Митрохин быть первым номером. Я не подавал виду, что понял замыслы командиров, но рассказывал честно. Насчет руководства группой вопрос не стоит, тут Саня Зимин на своем месте, речь шла именно о первом номере снайперской пары. Тут впервые я высказал то, что было у меня в голове, без прикрас.

– Как стрелок-наблюдатель и второй номер Митрохин абсолютно на своем месте. Дело даже не в опыте, есть люди, которые руководят государством или предприятием, а есть заместители, Андрей – идеальный зам. При попытке поставить его первым номером будет провал.

– Я такого же мнения, товарищ нарком, – кивнул Истомин Берии.

– Идите, товарищи, возможно, мы еще вернемся к этому разговору.

Вот тогда я и понял, хотят меня отстранить, но опасаются за дело. Вдруг появится «работа», они-то привыкли, что если иду я, то результат всегда стопроцентный, а с Митрохой еще неизвестно. А если вспомнить последнюю командировку, то…

Дома я был принят как генсек. Не, лучше. Девчонки повисли так, что оттянули руки до пола. Чехол с винтовкой полетел на пол, шапка туда же, хоть шинель повесили на крючок, и то ладно, а то рады были порвать на кусочки.

– Эй, котята, не порвите меня. – Котята, да больше на пантер похожи! Любят меня дома, ой как любят. Может, и правда забить на армию, подобрать кого-нибудь на свое место и больше не уезжать? Нет, естественно, привлекать меня будут, чтобы не расслаблялся особо. Ладно, обдумаем этот вопрос.

На следующий день все вместе пошли в парк. В городе уже появились скромные аттракционы, и девчонки пищали от удовольствия, катаясь на подвесных лодочках и всяких там коняшках и осликах. Я был доволен, девчонки счастливы, это самое главное. Такие большие уже, как вспомню встречу с Танюшкой на Аничковом мосту, когда она попросила поесть… А Анютка, стоящая в кроватке, плача без слез, потому что даже пить было нечего, не то что есть. Как они не умерли вместе с их матерью от голода? А как было холодно зимой сорок первого? Отопления нет, печки есть, а дров нет. Тьфу ты, старею, что ли? Этому телу всего двадцать один год, скоро двадцать два, но мне тому, что попал сюда, было бы уже тридцать шесть. У меня как будто душа старше, что ли, не знаю, как объяснить.

– Сереж, тут Алена проболталась…