Счастливчик

— Ну разумеется, — отвечает слишком быстро, что мне не нравится еще больше.

— В самом деле? — не отвожу взгляда, смотрю прямо в глаза.

— В самом деле, — и не думает отступаться от своих слов Изабелла. — Если не веришь, можешь спросить завтра у них сам. Все согласились, что при успешном выполнении работы, мы отпустим рабочих, предварительно воспользовавшись средством для чистки их памяти.

— Препарат?

— Что? — приподнимает брови, не понимает.

— Препарат, — продолжаю настаивать. — Какой препарат вы собираетесь использовать?

— Слайтекс, — отвечает без запинки. — Его действие тоже обсудили. На всех он действует по-разному: у одних стирает всю память, у других последние несколько лет. Иногда какие-то обрывки восстанавливаются, но и то у двух процентов людей, не более. Тебя устраивает такой ответ? — недовольна моей дотошностью, но пытается продемонстрировать чудеса терпения.

— Почти, — киваю. — А что насчет меня? Мне тоже по плану подчистят файлы?

Изабелла фыркает.

— Что за ерунда? Ты мой сын, и я хочу, чтоб ты запомнил встречу со мной, — склоняет голову набок. — Или ты сам хотел бы ее забыть? Меня? Гая?

Гая — конечно же, нет.

Качаю головой.

— Не хотел бы.

— Кроме того, это было бы неправильно, — продолжает, почувствовав, что я дал слабину. — Наша сделка без подписей и печатей, она базируется лишь на доверии. Я тебе доверяю, знаю, что если ты обещаешь, то никому не расскажешь о нашем местонахождении. Ведь так? Я могу тебе доверять?

— А я тебе? — спрашиваю прямо.

— Ты мой сын, — повторяет убежденно, протягивает руку и накрывает мою кисть своей ладонью, — я не предам собственного сына. Ты мне веришь?

Что мне сказать? Безумно хочу верить.

— Верю, — лгу.

Последние недели я только и делаю, что вру. А ведь раньше старался никогда не лгать.

— Но твоя девчонка, — Изабелла вспоминает о Дилайле. — Ты же понимаешь? Она доверия не заслуживает. Ей также придется пройти процедуру "стирания".

Может, оно и к лучшему? Хорошо бы, если бы Ди забыла Криса и всю прошлогоднюю историю на Новом Риме. Возможно, тогда она смогла бы быть счастлива.

— Нет проблем, — пожимаю плечами. — Я абсолютно не против.

— Эй, ну вы все? — доносится у меня из-за плеча голос Гая. — Я есть хочу.

Изабелла смеется.

— Ну вот, — шутливо ругает меня, — придумал невесть чего, а твой брат не может нормально поужинать… Иди сюда, малыш. Мы закончили.

— Я не малыш, — ворчит Гай.

— А зачем тебе три булки? Нельзя столько сладкого.

— Мам, ну ты же сама сказала.

— Нет, только одну.

— Ну, мам…

Отворачиваюсь от них, рассматриваю людей за столами. Они общаются, улыбаются друг другу, их не заботит, что совсем рядом сотни рабов дышат синей пылью.

Глупые мысли — каждый живет как умеет.

* * *

Ди приходит через полтора часа после окончания ужина — заставили убирать посуду. Мила в восторге — такое подспорье.

Мне совсем не улыбается мысль, что Дилайле приходится бродить одной по коридорам, но понимаю, что мое невнимание обезопасит ее куда больше. В конце концов, Изабелла четко обозначила положение девушки в этом месте — игрушка сына, трогать нельзя.

Копаюсь в компьютере, продолжая начатые сегодня расчеты, но, стоит двери открыться, тут же все бросаю.

Ди прикрывает за собой дверь и прижимается к ней спиной. Стоит и смотрит на меня, не произнося ни слова.

— Все в порядке? — спрашиваю осторожно.

— Почему твоя мать называет тебя Алексом?

Ожидаю чего угодно, но точно не такого вопроса.

— Потому что это мое имя, — сознаюсь. Ди я врать не хочу и не буду. — Ну, вернее, интерпретация Изабеллы, — уточняю.

Теперь девушка смотрит на меня так, будто я отвратительное насекомое на ее коленке: ужас и отвращение.

— То есть Тайлер не твое настоящее имя? Ты врал с самого начала?

А, вот она о чем подумала.

Морщусь.

— Приврал, — признаю, почти соединяю большой и указательный пальцы, оставляя крохотный зазор, — чуть-чуть, — Ди по-прежнему смотрит враждебно. Вздыхаю, продолжаю серьезно: — Тайлер не имя, Тайлер — моя фамилия. Меня зовут Александр Тайлер, — вот сейчас ее глаза становятся по-настоящему огромными. — Александр Тайлер-младший, — добавляю зачем-то.

Повисает напряженное молчание. Жду реакции.

Ну, пусть ударит меня, что ли, чем так стоять.

— Господи, — наконец выдыхает, сползает спиной по двери, закрыв ладонями лицо. — Я обсуждала с тобой "Месть во имя любви". Спрашивала о Миранде Морган, думая, что она всего лишь твой преподаватель… Господи.

Да, неловко получилось.

Чтобы перестать возвышаться над Ди, тоже сажусь на пол, но на расстоянии, сгибаю ноги в коленях и опираюсь спиной о край кровати.

— Она — моя мать, — подтверждаю. — Но я отвечал тебе правду, независимо от этого.

Дилайла убирает руки от лица, вскидывает голову.

— Мы обсуждали картину о смерти твоего отца, как какой-то порнофильм, — восклицает обвинительно.

Ну, на самом деле, "Месть во имя любви" вовсе не порно. Создатели обозначили сей шедевр: "драма, эротика". Именно так, через запятую. Бр-р-р.

— Тебе сейчас стыдно, или ты меня в этом обвиняешь? — спрашиваю спокойно.