Счастливчик Леонард

Мне, как мужчине, хорошо было известно, после чего именно я начинаю умирать с голоду!

По-моему, у меня и ключицы обе сложились, и даже кости черепа, настолько быстро я на этот раз преодолел щель. До боли в пальцах сжимая кирку, я едва не рычал от ярости, готовый снести голову тому, кто по понятной причине удостоился от Клер таких слов и такого отношения. Когда я выскочил из-за камней, то обнаружил ее с котенком на руках. Увидев меня, Клер взвизгнула. Еще бы, не сразу признаешь человека, если у него открыт в зверском оскале рот на перекошенном от ярости перепачканном лице, а в руке он держит занесенную для удара кирку.

— Лео, что с тобой?! Где остальные? Что с вами случилось? — испуганно затараторила она.

Время от времени мне — впрочем, как и всем остальным — приходится чувствовать себя дураком. Но на этот раз я осознал себя им в полной мере.

— Ничего не случилось, все хорошо. Откуда он тут взялся?

— Не знаю, сам пришел. Наверное, с хутора прибежал. — Есть тут такой в получасе ходьбы. — Посмотри, какой он миленький! — Клер погладила котенка, продолжая смотреть на меня с некоторой опаской. — Лео, с тобой точно все в порядке?

Я посмотрел на кирку, которую по-прежнему держал в отведенной для замаха руке, отбросил ее в сторону и потянулся к котенку, чтобы погладить. Тот действительно выглядел таким милым, что так и подмывало его потискать. Клер загородила его от меня всем телом:

— Не трогай его! Ты сделаешь ему больно! Или того хуже!

— С чего ты взяла? — Я даже ошалел от услышанного.

— Вон как ты с оленем поступил!

А ты, значит, его не ела? Еще и нахваливала. Что за двойные стандарты? Но я промолчал.

То, что в деревне что-то произошло, было понятно издалека. Люди собрались толпой и что-то горячо обсуждали. Среди них я увидел и обоих кузнецов, причем у Алекса было потерянное лицо. Да что там, он выглядел так, будто весь мир рухнул.

— Что случилось? — Михай казался спокойнее других, что неудивительно. За свою долгую жизнь ему довелось пережить так много, что надо было случиться чему-то из ряда вон выходящему, чтобы он действительно впечатлился.

— Побывали у нас тут, — зло ощерился он. — Стервятники.

— Какие стервятники?

Стервятниками можно назвать кого угодно, хотелось бы уточнения.

— Да самые настоящие, — снова непонятно объяснил Михай. — Из тех, что питаются падалью.

На всякий случай мы все четверо посмотрели в небо. Может быть, имеются тут какие-нибудь особые птицы, от которых людям житья нет? Как, например, на родине у Головешки.

— Не туда смо́трите.

— А куда надо смотреть?

— Вон туда. — И Михай указал рукой на запад.

На западе заходило за горы солнце, но и только лишь.

— Там Любрен, город такой, — видя наше недоумение, пояснил он. — Оттуда они и прибыли.

— Стервятники?

— Да.

Слово за слово мне удалось Михая разговорить. Как выяснилось, имелась у них небольшая задолженность в податях. Давно уже, несколько лет. В последнее время они платили подать исправно, а поскольку задолженность никто с них не требовал — посчитали, что про нее забыли. Оказалось, никто про нее забывать и не подумал. Более того, пересчитали с такими процентами, что, когда объявили сумму, народ вздрогнул. Хуже того — стервятники, как выразился Михай, не шли ни на какие уговоры, требовали всю сумму сразу и немедленно.

Оно и понятно: ведь за должком явились не обычные мытари.

— Разбойники, настоящие разбойники, — рассказывал Михай. — Да и как они могут быть другими, если это они и есть? Раньше на больших дорогах душегубством занимались, а потом объявился в наших краях Колтур, главный у них, и предложил другое занятие. Теперь скупают они долги, а затем выбивают их, не гнушаясь ничем. И деревню подпалить у них в порядке вещей, и посевы потравить, а случается, что и люди исчезают. Словом, так душегубами и остались, только сейчас у них власть за спиной. Я тут задним умом подумал — никто про наш должок и не забывал вовсе, просто ждали, когда процент побольше набежит.

— И что в итоге?

— В итоге все очень плохо, Лео. Наскребли всем миром, сколько смогли, не знаю теперь, чем подати платить будем, но даже этого не хватило.

— Сколько их было? — влез в разговор Головешка.

— Восемь человек — если их людьми можно назвать.

— Так что же вы их не… того?

— Эх, — вздохнул Михай, всем своим видом показывая, что большей глупости сморозить у Головешки бы и не получилось, — ну «того» бы мы их, и что потом? Я же объяснял: не вели бы они себя так, если бы власть за ними не стояла. Сниматься всей деревней и в бега подаваться? Только куда? Где оно, по-другому?

— Так чем закончилось-то?

— Фелицию они забрали, Алексову невесту. Продадут ее теперь в невольницы. Этим и закончилось. — И Михай снова тяжело вздохнул.

Мы вернулись с Клер в отведенный нам дом, оставив Блеза с Тедом в бурлящей толпе народа, которая так и не думала расходиться. Девушка посмотрела на меня раз, другой… Я старательно делал вид, что взглядов ее не замечаю. Наконец она не выдержала:

— Лео, мы должны помочь Алексу!