Счастливчик (СИ)

В Саратове на Кузнечной улице найден зарезанный агент сыскного отделения, Журавлев. На трупе оказалось 24 раны. Убийцы скрылись.

МОСКВА, 21 мая. Оба праздничные дня, и Троицын и Духов дни прошли в Москве спокойно. Митинги на окраинах хотя и собирались, но не в таком, как обыкновенно числе, так как мешал дождь; никаких столкновений не было.

МОСКВА, 22 мая. Купеческий сын Котов стал целиться из револьвера в постового городового, который ради самозащиты выстрелили из винтовки и тяжело ранил Котова в грудь.

КУРСК, 23, V. Солдаты Козловского полка, собравшись на митинг, отказались нести службу по охране банков и тюрьмы. Вместо них наряжены караулы от грайворонцев и обоянцев.

ЖИТОМИР, 23, V. Утром тысячная толпа евреев принудила мясоторговцев продавать кошерное мясо по 13-ти коп. вместо 28-ми коп. Вечером мясоторговцы постановили прекратить убой скота. Город без мяса.

Побег из Бутырской тюрьмы

В Троицын день к вечеру был обнаружен побег из Бутырской тюрьмы одного из организаторов почтово-телеграфной забастовки Парфененко.

Есть основания предполагать, что Парфененко был вынесен в бельевой корзине, которую доставили одному студенту, получившему освобождение как раз в Троицын день. Студент, уезжая из тюрьмы, захватил и корзину, в которой, по всей вероятности, находился и Парфененко. Парфененко и студент скрылись неизвестно куда.

ПАРИЖ, 27,V- 9,VI. Сегодняшние сообщения газет о положении дел в России крайне тревожны. Корреспонденты сообщают, что железнодорожная забастовка неминуема и, что предстоит в полном смысле пугачевщина.

ЖИТОМИР, 27, V. В староконстантиновской тюрьме крестьяне, аграрные, также уголовные, узнав, что епископ волынский Антоний высказался в Государственной Думе против амнистии и смертной казни, отказались посещать тюремную церковь, несмотря на увещевания священника и угрозы начальства.

СЫЗРАНЬ, 27, V. Группа крестьянок Костычевской волости послала депутатам Государственной Думы письмо, в котором просит стоять за всеобщее избирательное право без различия пола, так как русская женина никогда не отставал от мужчин в освободительном движении.

ТИРАСПОЛЬ, 27, V. Компания учащейся молодежи, катаясь по реке, пела «марсельезу». Пировавшие на берегу офицеры потребовали прекращения пения. Это исполнено не было. Офицеры сделали в лодку несколько выстрелов. По счастливой случайности никто не пострадал.

Глава VIII. Это как же понимать?

Нил Серафимович выполнил свое обязательство придти и записать наши показания на половину, то есть сам не пришел, но прислал своего представителя. Через день после моего вселения в дом доктора Билецкого, пришел, достаточно молодой человек, представившейся Михаилом Ивановичем, фамилию я не запомнил, служащим канцелярии, кандидатом на классный чин, все подробно расспросил.

Обращаясь ко мне он спросил:

— Давеча Вы у Нила Серафимовича про револьвер ничего не сказали, которым так удачно распорядились. Откуда он у Вас?

— Остался после отца. Взял с собой на всякий случай. Как видите пригодился.

— Разрешение на ношение у Вас имеется?

Я честно ответил, что нет, не имеется. Сделав наивные глаза, поинтересовался, неужели теперь надо выправлять разрешение?

— После возмущения пятого года надо было выправить. Н-дааа…

Тут вмешался доктор, как брошенный в атаку засадный полк и убедив канцеляриста не создавать проблем юному герою, отпустить его на покаяние, с обязательством выправить необходимую бумагу буде только представится возможность, и прочее, прочее, прочее.

Исполненный важности Михаил Иванович все красивым почерком записал и дал мне расписаться.

Гордо отказался от предложения пообедать и удалился, напоследок сказав мне, что я могу располагать свободой перемещения, как мне будет угодно. На вопрос доктора о судьбе двух злодеев, Михаил Иванович, сказал, что воинской команды не дали, а больше он ничего не знает.

Таким образом, моя устная подписка о невыезде аннулирована и можно собираться в дорогу. Доктор, которому я изложил свои планы покинуть гостеприимный приют, замахал руками и пригрозил мне, что если я не выкину из головы блажь о дороге, он доктор, определит меня в больницу, под надзор санитара Григория, мужчины грубого, и который доктору всецело предан.

— Вы голубчик в зеркало осмотрите лицо свое!

Я осмотрел и пришлось согласиться остаться в гостях у Викентия Васильевича еще на пять дней. За это время, найдя у доктора несколько номеров "Зарайского листка" и "Рязанских губернских известий" я немного разобрался в городских новостях и текущем моменте в Российской империи. Беседы с доктором тоже весьма способствовали расширению моих познаний об окружающем мире. Я больше помалкивал впитывая информацию, что вполне устраивало Викентия Владимировича. Поговорить он любил, а в моем лице приобрел благодарного слушателя.