Читаем Счастливчик (СИ) полностью

Помня о ее любви к правилам поведения за столом, заканчиваю жевать, промокаю губы салфеткой и только потом отвечаю:

-- Отлично. Есть значительный прорыв.

-- Правда? -- светлая бровь приподнимается.

-- Правда, -- подтверждаю.

Ее взгляд становится оценивающим.

-- И когда же я увижу результат твоих трудов? -- надо же, с интересом.

Ждет моего скорейшего фиаско, или это искреннее любопытство?

Постукиваю указательным пальцем правой руки по коммуникатору на запястье левой.

-- Я тебе позвоню, как определюсь со сроками.

-- Хорошо, -- милостиво разрешает Изабелла.

Программу я допишу, роботов сделаю.

А вот что делать с Ди, понятия не имею.


***

-- Глазные капли? -- Джордж смотрит с подозрением.

Нюх у него что надо -- сразу понял, что я пришел в медблок на ночь глядя не с одобрения Изабеллы.

-- Ага, -- киваю. -- Не верю, что у тебя нет.

Медик хмыкает, поглаживает еще больше раздувшийся после ужина живот.

-- О, -- отмахивается, -- тут чего только нет. Все переболеем по пять раз, еще лекарства останутся.

-- Ну, вот видишь, -- улыбаюсь. -- Дай, а?

Спать этой ночью не планирую, но если наутро Изабелла снова увидит у меня красные глаза, мне несдобровать.

Джордж складывает руки на животе и, прищурившись, уточняет:

-- И не говорить Изабелле? Я правильно думаю?

Хитрый жук, понимает, что дать мне капли не преступление, но в то же время явно считает, что шантаж -- дело благородное.

Развожу руками в воздухе.

-- Ну, в общем-то, да, -- сознаюсь с виноватой улыбкой. -- Скажу ей, что болят, она ж меня залечит до смерти, ты же понимаешь, -- провожу пальцем по шее туда-сюда, изображая тупую пилу.

Джордж басисто хохочет.

-- Ну да, ну да, -- соглашается, отсмеявшись. Потом снова с подозрением: -- А с глазами что?

Выпадут скоро и останутся на столе -- вот что.

Чешу в затылке, пожимаю плечами.

-- Понятия не имею, -- отвечаю беспечно. -- Климат сухой, наверно. Еще не привык.

-- Ну да, ну да, -- с пониманием кивает медик. -- Сухо тут. Сам первые полгода мучился.

Поверил, но ничего давать не спешит.

-- Так дашь?

-- Конечно, -- соглашается. -- Как я могу отказать пациенту? Но Изабелле обязан доложить. Отчетность -- святое дело.

Вот же зараза!

-- Что хочешь взамен на молчание? -- спрашиваю прямо.

Пухлые щеки Джоржда мгновенно расплываются в довольной улыбке.

-- Мне тут посплетничали, что ты с техникой на "ты"... -- начинает и не заканчивает фразу, загадочно посматривая на меня.

-- Починить, что ли, чего? -- удивляюсь. Так просто? Правда?

-- Да, -- шарообразное тело Джорджа перемещается к столу в углу. -- Вот, -- он отодвигает какие-то бутылочки и выдвигает на край квадратный прибор со стеклянными колбами, очень похожий на тот, который разбился на "Старой ласточке". -- Знаешь, что это? -- прищуривается, склоняет голову набок.

-- Синтезатор крови, -- отвечаю уверенно.

-- О, -- реденькие брови медика уважительно ползут вверх. -- Починишь? Местные умельцы не могут. Новый заказал, но когда привезут -- неизвестно.

-- Раз плюнуть, -- заявляю уверенно.

Мне чертовски повезло, что, пытаясь помочь Мэг, я изучил механизм этой штуки вдоль и поперек.

-- Договорились, -- ухмыляется довольный врач, достает из шкафчика флакон с каплями, протягивает мне.

Беру, верчу в руках, потом осторожно начинаю:

-- Только, Джордж, у меня сейчас загруз полный. Дай срок, а?

-- Три дня, -- решает быстро. -- Не сделаешь за три дня -- сдам.

Вот так: прямо и коротко. А что? Мне нравится, лучше так, чем танцы вокруг да около.

-- Заметано! -- улыбаюсь, убираю капли в карман.

После чего скрепляем с Джорджем договоренность рукопожатием, и я ухожу в свою комнату с синтезатором под мышкой.

И как мне теперь все успеть?

Кажется, я продешевил -- надо было выторговать еще какой-нибудь энергетик, чтобы вообще можно было не спать.


***

Ночь проходит плодотворно, я дописываю программу. Три раза подставляю голову под кран с холодной водой, чтобы не уснуть. Плюс двести отжиманий за четыре подхода, и сон удается побороть.

Капли у Джорджа отличные. Очередной холодный душ и они -- и наутро я выгляжу вполне себе бодрым.

Завтрак в компании Гая и Изабеллы, и уношусь на склад.

Осталась механика -- справлюсь.


***

-- С тобой все окей? -- спрашивает уже под вечер Вилли, за день ни разу не посмевший меня отвлечь.

Стою на коленях, в зубах отвертка, в руках "лапа" робота с щеткой на конце, пытаюсь приделать конечность к корпусу. Поднимаю голову и вижу настороженный взгляд.

-- Угу, -- мычу, отвертка мешает, но отложить ее некогда. Я должен сегодня закончить с первым экспериментальным экземпляром.

-- Ну-ну, -- бормочет Вилли и отходит от греха подальше.

Мда, наверное, видок у меня тот еще.


***

-- Как день? -- спрашивает Изабелла за ужином.

Замечаю, что ее взгляд направлен куда-то вниз. Прослеживаю: у меня рука с вилкой дрожит. Черт.

-- Хорошо, -- уверяю. -- Просто отлично.

-- Я так и подумала, -- произносит спокойно, но все еще не сводит глаз с дрожащей вилки.

Осторожно кладу столовый прибор на салфетку. Может, я не очень-то и голоден?

Изабелла внимательно следит за каждым моим движением, но молчит. Чего-то ждет, но моя голова уже отказывается соображать и гадать чего именно.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне / Детективы