Счастливчик Старр

- Могут наши двигателя обеспечить такое ускорение? — спросил Лаки.

— Я думаю, могут, ответил майор Бранд с сомнением в голосе.

— Так и сделайте.

Командор Донахью вновь спросил:

— К Юпитеру?

— Да. Именно. Ио не самый близкий к Юпитеру спутник. Если мы вовремя пересечем ее орбиту, то сможем сесть на Юпитер Пять. Если промахнемся, что ж, ускорим смерть на два часа.

Бигман почувствовал прилив внезапной надежды. Его вера в Лаки всегда была беспредельной, но в этот раз он не понимал, на что мог надеяться его друг. Он вспомнил свою недавнюю беседу с Лаки о системе Юпитера. Спутникам присваивались номера — номера в порядке открытия. Амальтея же — маленький мир — всего сотня миль в диаметре — была открыта после того, как стали известны четыре главных спутника. Хотя она и находилась ближе всех к Юпитеру, она стала Юпитером Пять. На эту удочку попадались многие. Поскольку Ио была Юпитером Один, казалось, что между ней и Юпитером ничего нет. Час спустя «Луна Юпитера» начала осторожно увеличивать скорость, торопясь к своей гибели или спасению. Красоты Юпитера больше никого не привлекали. Хотя последний еще больше увеличивался в размерах, центр видеоэкрана был направлен на различимую часть звездного поля с максимальным увеличением. Там должен был находиться пока неразличимый Юпитер Пять, несущийся к точке встречи с кораблем, устремившимся к Юпитеру. Либо корабль встретится с кусочком скалы и это будет опасно, но, возможно, принесет спасение, либо промахнется и исчезнет навсегда.

'— Вот он,— возбужденно закричал Бигман.

— Вычислите видимое положение и движение и сверьте с расчетной орбитой.

Когда это было сделано, Лаки спросил:

— Нужна корректировка?

— Мы должны замедлиться на...

— Без подробностей, исполняйте!

Юпитер Пять обращался вокруг Юпитера за двенадцать часов, двигаясь по всей орбите со скоростью около трех тысяч миль в час, то есть вдвое быстрее Ио, а гравитационное поле Амальтеи в двадцать раз слабее поля Ио. Попасть в такую стремительную и маленькую мишень было весьма трудно. Пальцы майора Бранда дрожали на панели управления, пока производился маневр захождения на орбиту Амальтеи. Ударами маневровых двигателей нужно было осторожно повернуть корабль, пройти за Юпитером Пять и вокруг него, подбирая то жизненно важное значение скорости, при котором планетка сможет удержать возле себя корабль. Юпитер Пять теперь стал большой сверкающей глыбой. Если он таким и останется — все в порядке. Если начнет уменьшаться — они промахнулись.

Майор Бранд прошептал:

— Мы сделали и это.— И его голова упала на трясущиеся ладони.

Даже Лаки на мгновение прикрыл глаза от нервного напряжения. В том, что сейчас происходило на Юпитере Пять, было отличие от посадки на Ио. Если там все ринулись наружу и, раскрыв рты, любовались необычным видом, то здесь никто не вышел из корабля. Вся команда оставалась на борту «Луны Юпитера» и занималась' ремонтом силовых установок. Ничего более важного нс существовало для этих людей. Если они потерпят неудачу, успешная посадка на Юпитер Пять лишь превратит гибель мгновенную в длительную агонию. Ни один корабль не сможет сесть на Юпитер Пять, а другого антигравитационного корабля нет и не будет по крайней мере несколько лет. Если они потерпят поражение, в их распоряжении будет достаточно много времени, чтобы полюбоваться небесами в ожидании смерти. Однако в других обстоятельствах осмотр дал бы ценные наблюдения. С точки, в которой совершил посадку корабль, планета-гигант как бы подметала близкий пыльный горизонт. В безвоздушном пространстве наблюдателю казалось возможным поднять руки и погрузить их в нестерпимо сияющий диск. В момент посадки Юпитер был почти полным, и внутри этого сверкавшего круга можно было разместить около десяти тысяч земных Лун. Почти одна шестнадцатая полного небосвода была закрыта Юпитером. Солнце появлялось каждые пять часов, повторяя восходы как на Ио. Но солнце скрывалось за вчетверо большим Юпитером с втрое большей скоростью, что делало затмение в согни раз более прекрасным. Солнце появлялось два раза, но никто на него не смотрел. Ни у кого не хватало времени. И мужества. Наконец Паннер сел и уставился в пространство затуманенным взором. Веки его покраснели и распухли. Он заговорил хриплым шепотом:

— Ну, хорошо. Всем вернуться на свои места. Мы совершим пробный полет,— он не спал сорок часов: все работали посменно, Паннер же делал перерыв только на еду.

Бигман, чьи обязанности исчерпывались неквалифицированной помощью — подать, принести, считать показания приборов под чьим-либо руководством, поддержать рычаг согласно инструкции — не был нужен при пробном полете, перед ним не стояла конкретная задача. Поэтому он угрюмо побрел по кораблю, разыскивая Лаки, и обнаружил его в компании командора Донахью в рубке управления. Лаки снял рубашку и вытирал руки и плечи большим пушистым полотенцем.

Увидев Бигмана, он сказал оживленно.

— Корабль будет двигаться. Мы скоро улетим отсюда.

Бигман вытаращил глаза.

— Мы только сделаем пробный полет, Лаки.

— Корабль будет летать. Это Джим Паннер совершил чудо.