Счастливчики

– Я хочу пойти одна, – настаивала она. Ему это не понравилось, но он уступил ее просьбе. Он остановился и достал коляску из багажника. Она уселась в нее и бросила на него испуганный взгляд.

– Все будет в порядке, папочка. Я обещаю.

– Я знаю. Все обойдется гораздо легче, чем ты думаешь.

Никто из них этому не верил, но оба они притворялись, что верят. Она сказала ему, что позвонит в конце дня, когда придет время возвращаться домой.

Мимо нее двигался жиденький поток школьников. Некоторых она узнавала. Большинство старшеклассников приезжали на своих машинах. Никто не сказал ей ни слова, когда она въехала во двор и приблизилась к знакомой парадной двери. Она задержалась на минуту, чтобы написать Тедди, надеясь, что это придаст ей смелости переступить порог.

Все, что она написала ему, было: «Умираю от страха».

«Черт с ними со всеми» – был его мгновенный ответ. Она громко засмеялась и, подняв глаза, увидела одного из учителей, наблюдавшего за входившими детьми. Его обязанностью было следить, чтобы они входили не спеша, были соответствующим образом одеты и не нарушали правила поведения. Он сразу же заметил Лили и подошел с ней поздороваться. Это был учитель физкультуры. Учителя исполняли эти обязанности на входе по очереди, и сейчас шла его неделя.

– Привет, Лили. Нам тебя не хватало, – сказал он мягко, и в этот же миг она прочитала жалость в его глазах. Пожалел бы он ее, подумала Лили, если бы знал, что последние два месяца три или четыре раза в неделю она с бешеной скоростью носилась с гор.

– Благодарю вас, мистер Либовитц, – вежливо сказала Лили, проезжая мимо него. Она уже заметила несколько знакомых лиц. В старших классах было шестьдесят человек, и шестнадцать в ее собственном классе. Она начинала замечать все больше знакомых лиц. Они смотрели мимо нее, поверх ее головы. Заметив ее, некоторые махали ей, некоторые улыбались, но никто к ней не подошел. Было такое впечатление, что у нее какая-то заразная болезнь или они не знали, что сказать ей. «Привет… как ты… какая жалость, что ты не можешь ходить». Она знала, что первый урок у нее на первом этаже. Туда ей было легко добраться, но на остальные уроки ей придется добираться на лифте: по крайней мере, лифт в школе был.

Директриса вышла из своего кабинета, когда Лили проезжала мимо, и остановилась поздороваться с ней. В потоке остальных Лили катила свою коляску настолько быстро, насколько могла, чтобы не натолкнуться на кого-то и не стать помехой общему движению. Никто не мог этого заметить, но ее трясло.

– Здравствуй, Лили! Очень рада тебя видеть, – сказала директриса мисс Дэвис с приветливой улыбкой, и Лили пришлось остановиться посередине коридора. Этого никак нельзя было избежать, но Лили терпеть не могла останавливаться, и ей казалось, что все на нее смотрят.

– Благодарю вас.

– Мы так рады, что ты вернулась! – Лили знала, что она говорит только от собственного имени, поскольку от других она не слышала ничего подобного. Она получила от своих учителей открытку с пожеланиями выздоровления в первую неделю после своего несчастного случая и с тех пор получала от них только домашние задания, которые они посылали в Крейг. Ее забыли, и она чувствовала себя забытой, несмотря на широкую улыбку мисс Дэвис, которая показалась Лили фальшивой.

– Благодарю вас. Мне надо спешить, – сказала Лили, когда прозвенел звонок, и помчалась мимо директрисы в свой класс.

Первый урок был урок истории. Требуемую письменную работу по этому предмету Лили уже сдала досрочно. Учительница истории, молодая женщина, только год назад закончившая университет, была новенькая. Лили она понравилась, хотя она ее почти не знала. Ее звали Барбара Бейли. У нее была буйная грива рыжих волос, и она носила сабо зимой и летом.

Когда Лили въехала в класс, она кивнула в знак приветствия и адресовалась к ней совершенно обычным образом:

– Ты предпочитаешь сидеть впереди или сзади? – Она сказала это таким тоном, как будто видела Лили только вчера, и Лили это понравилось, потому что почувствовала себя нормальной. С ней не говорили так, словно она спустилась с Марса, только потому, что она сидела в коляске. Барбара Бейли не обращалась с ней как с больной, и Лили была благодарна. Мисс Дэвис говорила с ней тоном, заставлявшим ее чувствовать себя неполноценной. Барбара Бейли говорила с ней как с нормальным человеком.