Счастливчики

Невзначай открываю инстаграм и перехожу на аккаунт Мэй, который случайно или не очень случайно нашел на прошлой неделе. Тот все еще закрыт. Прикидываю, не отправить ли запрос на добавление в друзья; мой палец зависает над кнопкой, но в конце концов я передумываю. Может, я слишком много возомнил, решив, будто ее приход на концерт что-то значит. Надо просто остаться дома с Гвен и сделать что-то действительно крутое, например в восьмисотый раз посмотреть «Идеальный голос».

Открываю сообщения, хочу написать Конору, что отказываюсь, но меня ждет его послание.

«И НЕ СМЕЙ ПЕРЕДУМАТЬ!!!»

Я вздыхаю, закрываю все открытые приложения, бросаю телефон на адское покрывало и утыкаюсь лицом в ладонь. Иногда я жалею, что у меня вообще есть друзья.

В дверь тихо стучат, и я выпрямляюсь. Я лежу здесь без штанов, и, поскольку притворяюсь, что делаю домашнее задание, по всей моей кровати разбросаны учебники. Словно торнадо по комнате прошло. Если это мама раньше времени вернулась, она с меня шкуру спустит.

– Зак? – Это папа. Что на самом деле паршиво. Он не стучал в мою дверь примерно лет десять.

Перестаю паниковать, потому что отец – последний человек, чье мнение меня волнует. Растягиваюсь на кровати, раскидываю ноги.

– Что. – Надеюсь, я смог передать голосом, насколько же он меня утомляет.

Отец заглядывает в комнату. Он в пижаме. Я хотел бы сказать, это потому что сейчас восемь вечера, но увы. Папа уже был в ней в четыре тридцать, когда мы с Гвен пришли домой из школы.

– Привет, парень.

Закатываю глаза.

– Привет. – Скрещиваю руки на груди и даже не думаю сесть.

– Что делаешь?

Снова закатываю глаза.

– Расследую убийство Тупака[4]. Сам-то как думаешь?

Он улавливает мой тон и прочищает горло.

– Э-э. Что ж. Просто хотел спросить, не хочешь ли ты досмотреть со мной баскетбол? «Клипперс» в ударе.

Последний раз я смотрел игру NBA пять лет назад. Так приятно иметь родителей, которые уделяют столь пристальное внимание моим интересам.

– Нет, не хочу.

– Уверен? Отличная игра…

Я опираюсь на локоть и впервые встречаюсь с отцом взглядом.

– Я сказал. Не хочу.

Он поднимает руки.

– Хорошо, хорошо, понял. Думал, это может быть весело… – Он замолкает и секунду смотрит на меня так, что у меня покалывает кожу, а затем качает головой. – Ладно. Ничего. Извини, что прервал, – пятится прочь из комнаты и закрывает дверь.

Чувство вины грызет мои внутренности. Хочется побежать за ним и извиниться, но потом я вспоминаю все те дни, когда он сидел в своей комнате с плотно закрытой дверью, все, что отец бросал на мое усмотрение – Гвен, готовку, чертову краску на нашем гараже, – и мне уже не так плохо.

* * *

– Выпей. Расслабься.

Конор стоит по другую сторону крошечной комнаты, где группа тусуется за кулисами перед началом концерта, и протягивает мне красный пластиковый стаканчик. И под «группой» я имею в виду Конора: пока пришел только он.

Мы где-то в деловой части Лос-Анджелеса, в клубе, хотя в жизни не смогу определить, где именно. Конору удалось спереть старый дребезжащий грузовик своего отца, и, как только мы сошли с автострады, он несся по улицам города словно псих; инструменты лежали в открытом кузове, закрепленные лишь парой веревок, а я изо всех сил держался за приборную панель. Движение в Лос-Анджелесе – это кошмар, особенно когда забираешься в глубь города, а Конор действительно умеет вливаться в трафик. Левый поворот уже на красный, постоянная перестройка из ряда в ряд на автостраде, и вот мы существенно ближе к месту назначения, чем были бы в противном случае. Это как на американских горках, только менее безопасно.

– Чувак, меня слишком тошнит после твоего вождения. – Но я все равно беру у него стаканчик и принюхиваюсь. – Эй. Это пиво? Где ты его взял?

Конор ухмыляется.

– О, круто. Теперь ты уже не такой жалкий. – Он проходится по комнате. – Мы в клубе. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

– Я думал, это безалкогольный клуб… Иначе как они позволили бы вам, ребята, играть здесь?

– О, малыш Заки. Разве не знаешь, что у меня есть свои методы?

Боже, иногда Конор такой напыщенный. Он скрещивает ноги и садится на колонку, словно король мира.

Только собираюсь сделать глоток, как дверь открывается. Дерзкое выражение молниеносно пропадает с лица Конора. Он машет мне, но я его игнорирую. Друг прячет свой стаканчик за динамик, затем бросается к двери и сует под нее свой ботинок.

– Спрячь пиво! – шепчет Конор.

Вот вам и король мира.

Делаю вид, будто не понимаю. Не могу временами его не поддеть. Это так легко.

Он бросается на меня, пытаясь выхватить мое пиво, но не может одновременно дотянуться и удержать ногой дверь. На долю секунды я испытываю желание не обращать на него внимания, чтобы преподать ему урок, каково быть эгоистом-примадонной, но, как обычно, решаю выбрать путь наименьшего сопротивления. Прячу стакан за динамиком, на котором сижу.

– Эй! Кто там дверь держит? – голос Мэтта разрывает относительно спокойную атмосферу. Отлично. Теперь я жалею, что спрятал пиво, а не бросил его в дверь.