Счастливец

Он тихо поднялся в свою комнату и сел в кресло у письменного стола. Его взгляд упал на заметки на листе бумаги. Поскольку радикалы выставили своего кандидата, заметки были ему больше не нужны. Он смял бумагу и бросил ее в корзину. Его речь! Он сжал голову руками. Вскоре он должен говорить перед большим собранием, быть центром надежд тысяч его сограждан. Эта мысль металась в его мозгу. Как в кошмаре, ему представилось, что он с дирижерской палочкой в руках стоит перед оркестром и, охваченный бессилием, не может управлять им. Не меньшим кошмаром было его настоящее положение. Какой-нибудь час назад, он был полон энергии и радости борьбы. Но тогда он был другим человеком. Утренняя звезда, звезда его судьбы закатилась вместе с Сияющим Видением. Он уже не был больше таинственным рыцарем, Счастливым Отроком, тем, кто призван пробудить Англию. Теперь он всего только молодой человек низкого происхождения, который путем обмана хотел занять высокое положение; обыкновенный ловкий авантюрист, хорошо владеющий словом, самоучка, заурядный малый.

Таким представлял себя Поль в глазах принцессы. И он думал, что она сможет простить ему это! Теперь он боролся уже не ради нее. Ради чего же? Из-за пробуждения Англии? Но сердце того, кто хочет пробудить великую страну, должно быть исполнено мечты, видений, блеска и радости жизни, а в его сердце был мрак.

Он вынул маленький агатовый талисман, прикрепленный к цепочке, и с горечью посмотрел на него. Это был только насмешливый символ обмана. Пол отцепил его и положил на стол. Он не будет больше его носить. Он выбросит его.

Урсула Уинвуд тихо вошла в комнату.

— Вы должны спуститься поесть что-нибудь перед митингом.

Поль встал.

— Благодарю вас, я ничего не хочу, мисс Уинвуд.

— Но мы с Джемсом голодны. Пойдемте, посидите с нами.

— Разве вы собираетесь на митинг? — спросил он.

— Конечно. — Она вопросительно подняла брови. — Почему бы нет?

— После всего, что вы слышали?

— Тем больше оснований для нас пойти. — Она улыбнулась, как в тот памятный вечер, шесть лет тому назад, когда держала в руках ужасную залоговую квитанцию. — Джемс должен поддержать партию. Я должна поддержать вас. Джемс сделает то же, что и я, через несколько дней. Дайте ему только время. Его ум работает не так быстро, как женский. Пойдемте. Когда у нас будет свободное время, вы выскажете мне все. Но пока я уверена, что все понимаю.

— Как вы можете? — спросил он. — Ведь у вас иные традиции.

— Не знаю как насчет традиций, но знаю, что я не отнимаю обратно мою любовь у того, кому дала ее. Я слишком ценю это чувство. А понимаю потому, что люблю вас.

— Другие с теми же традициями не могут понять.

— Я не собираюсь выходить за вас замуж, — произнесла она резко. — Отсюда и разница.

— Да, это так, — сказал он, глядя ей прямо в глаза.

— Если бы вы не были порядочным человеком, я не сказала бы вам такой вещи. Кроме того, я знаю, что вы меньше, чем кто-либо на свете, захотите назвать меня дурой.

— Что вы! — воскликнул Поль взволнованно. — Что я могу сделать, чтобы отблагодарить вас?

— Победить на выборах!

— Вы все-таки моя драгоценнейшая леди, моя самая дорогая и близкая, — проговорил Поль.

Ее взгляд упал на агатовое сердечко. Она взяла его и положила на ладонь.

— Почему вы сняли его с цепочки?

— Это маленькое ложное божество.

— Это была первая вещь, о которой вы спросили, придя в себя после болезни. Вы говорили, что хранили его с тех пор, как были еще маленьким мальчиком. Видите? Я помню. Тогда вы придавали ему большое значение.

— Я верил в него.

— А теперь не верите? Но ведь его дала вам женщина.

— Да, — ответил Поль, удивляясь по своей мужской недогадливости, откуда она могла это знать. — Я был тогда одиннадцатилетним ребенком.

— Так храните его по-прежнему. Повесьте его опять на цепочку. Я уверена, что это верное маленькое божество. Сделайте мне одолжение, возьмите его обратно.

И так как не было ничего, что не сделал бы Поль для своей драгоценной леди, он покорно прицепил сердечко на цепочку и положил его обратно в карман.

— Я должен поведать вам, — сказал он, — что эта дама — она казалась мне тогда богиней — избрала меня своим рыцарем на состязании в беге, на состязании малышей в воскресной школе, и я не победил, но в награду она дала мне это агатовое сердце.

— Но в качестве моего рыцаря вы победите. Мой дорогой мальчик, — продолжала мисс Уинвуд, и глаза ее были полны нежности, когда она положила руку ему на плечо, — верьте тому, что старая женщина говорит вам. Не выбрасывайте и малейшего осколка красоты, который был в вашей жизни. Прекрасные вещи — единственно истинные на земле, хотя люди и считают их иллюзорными. Без этого пустячка или того, что он символизирует, были бы вы сейчас здесь?

— Не знаю, — ответил Поль. — Возможно я избрал бы более честный путь.

— Мы приняли вас, как прекрасного человека, не из-за того, чем вы могли бы быть или не быть. Кстати, что вы решили относительно публичного заявления о ваших родственных связях?

— Отец мой, по личным причинам, убедил меня не делать этого.

Мисс Уинвуд глубоко вздохнула.

— Я рада слышать это, — сказала она.