Счастливое детство

В манеже оказалось непривычно пусто. Дети приехали как раз в обед, когда между утренними и вечерними занятиями наступает временный перерыв.

В огромном зале один рабочий ремонтировал сломанный барьер, второй проходился щеткой по дорожке сектора для прыжков в длину. Наверху, под куполом, где были расположены подсобные помещения, в одном из окон виднелись фигурки снующих людей – они тоже были чем-то заняты.

Сергей Иванович сидел на пустой трибуне, внимательно следил за разминкой: помогал подобрать разбег, корректировал дугу в прыжках в высоту, давал советы по установке стартовых колодок… Временами, если видел у кого-то чрезмерное рвение и вырывавшуюся, неконтролируемую, «пруху», прежде времени опустошавшую нервную систему, останавливал спортсменов, стараясь не столько объяснить вредность бездумной траты энергии (это, он уже убедился на опыте, дело бесполезное), сколько сбить порыв, переключить внимание на что-то другое.

Разминка закончилась, и, посадив детвору в автобус и наказав зайти в столовую, Сергей Иванович направился все в то же Управление, где ближе к вечеру должно было состояться заседание судейской коллегии с представителями и тренерами команд, чтобы еще раз обсудить организационные вопросы.

По дороге зашел в книжный магазин. Просмотрел спортивную литературу, купил приглянувшуюся книжечку по правилам судейства. Затем в небольшом кафетерии за чашкой кофе с бутербродом просмотрел книжицу и за полчаса до начала заседания явился в учреждение.

В небольшом актовом зале было людно. Кто-то, увидев старого приятеля, стоял в сторонке, беседуя о чем-то личном, кто-то решал деловые вопросы на счет передачи ученика, кто-то обсуждал новую методику тренировок, кто-то сетовал на недостаточное финансирование спорта; другие, недавно прибывшие, никак не могли привести в порядок требуемые документы и, разложив их на столе, суетливо сортировали многочисленные бумажки; большинство же просто вело ничего не значащие разговоры в ожидании начала заседания. От всего этого в помещении стоял рабочий гул.

Сергей Иванович уселся на свободный стул, предложенный знакомым тренером. Перекинувшись дежурными фразами, он еще раз просмотрел программу соревнований. Убедившись, что нет никаких накладок, Сергей Иванович окинул взглядом присутствующих, чуть дольше остановившись на главном судье соревнований и секретаре.

В этот момент в комнату вошел человек, который сразу завладел вниманием тренера. Никогда ранее он не видел его и теперь с интересом уставился на незнакомца.

Это был довольно странный субъект. Он словно попал сюда из конца девятнадцатого века. Одень его сейчас в старинный наряд – один к одному походил бы на средней руки чиновника того времени: частично – внешний вид, а больше – нечто неуловимое, исходящее от него, производило специфическое впечатление.

Сергей Иванович с любопытством рассматривал вошедшего. Средний рост, относительно короткие конечности – руки и ноги, несоразмерно огромная и, видимо, тяжелая голова, придавали странность хозяину. Высокие залысины на широком лбу его переходили почти в лысину, прикрытую зачесанными на бок длинными, черными волосиками. Снизу, на затылке, волосы были острижены довольно коротко и аккуратно. Пухлые щеки прикрывали низкие, густые бакенбарды. Создавалось впечатление, что лоб занимал добрую половину лица этого человека, а потому глаза, и без того небольшие, казались совсем маленькими. Они были серыми и внимательными. Но внимание это было каким-то рассеянным: словно мужчина, хоть и старался думать о чем-то конкретном, никак не мог сосредоточиться и уловить суть обдумываемого. И потому представлялся он Сергею Ивановичу поверхностным наблюдателем, который вроде бы и вникает в дело, по-деловому соглашается с чем-то или, наоборот, отвергает, – и все же недостаточно хорошо разбирается в вопросе.

Одет тот был в черный костюм, черный строгий галстук, красиво выделявшийся на фоне белой рубашки, и в черные, удлиненные в носках, туфли, отменно начищенные и блестящие. В руках он держал папку из дорогой крокодиловой кожи – толстую и важную от содержимого, которая придавала солидность этой личности и довершала образ, конечно же, немалого начальника.

Да и поведение его было соответствующим. Достойно и степенно старался вести себя этот человек. Но вместе с тем в этом желании его чувствовалась неуверенность и доля растерянности. Он (видно было) не ставил себя выше присутствующих; казалось даже, был готов услужить им или согласиться в чем-то с ними, но согласиться на уровне управленца, а не рядового работника.

Его и еще одного человека, вошедшего с ним, провели за большой стол, стоящий во главе комнаты, указали на свободные места.

Того, второго, Сергей Иванович знал хорошо, как одного из опытнейших судей республики, и теперь только украдкой посматривал на незнакомого чиновника, с нетерпением ожидая, когда же представят начальство, и старался угадать, кто же перед ним?..

Когда все расселись, проводящий судейскую коллегию, как и полагается, назвал главного судью и секретаря соревнований, а затем представил незнакомца: