Счастливое Никогда. Уютное Нигде (СИ)

Девушка вдруг крепко вцепилась в полы расстегнутой рубашки лимбрия, подняла голову и опалила кожу его груди горячей карамелью шепота:

- А ты сам? Что ты сам думаешь? Что это может быть? Ну... Вот это вот.

Девушка потрясла руками. Жест получился наивным и странным. Будто Меридит измазала руки в чем - то и теперь старалась оттряхнуть грязь на пол.

- Воительница, - проворчала принцесса, ожесточенно растирая пальцы - Хренительница! Вот же Горхат тебя!

Она была не то, чтобы расстроена. Просто здорово раздосадована! Вся ситуация с этим недобоем, и с недопотенциалом, недовластью и прочими недоделками начинала раздражать и злить!

И еще ребенок. Да, ребенок! Беременность, тягость, которая воспринималась принцессой теперь, как болезнь. А болезнь, как известно, никогда не бывает вовремя.

Ну, или что - то, взявшее ее врасплох. Неожиданные траты, например. Или потеря кошелька возле торгового стола, когда ты, уже под завязку набив котомку, вдруг обнаруживаешь, что расплачиваться нечем...

Совсем нечем.

И этот горхатов кот! Он все знал. Знал, еще когда Меридит вдруг стало тошнить по утрам и постоянно клонить в сон, как старую лошадь. Знал и не сказал ни слова.

И Марта знала, скорее всего. Вряд ли старую знахарку можно было обмануть... Тем более, недомогания налицо. Скорее всего, они сговорились с Элиджаром. Сговорились! Предали! За что?! Ох, ну что она им такого сделала?

Бедная, бедная Меридит! Никто, ну совершенно никто не хочет ее понять...

Она разревелась. И не так, как раньше: тихо и сдержанно, элегантно прикрыв глаза платком или рукой.

Сейчас принцесса Брангдора опять рыдала, как деревенщина - во весь голос. И еще больше напрягало то, что вот так рыдать она стала только теперь. То есть, не теперь, а всегда. С Элиджаром Меридит вообще себе много позволяла.

И это тоже раздражало! Поэтому принцесса ревела все громче и громче. Теперь уже - частично от злости на него и саму себя.

- Ну, что ты? - лимбрий развернул пару к себе, провел пальцами по щекам, собирая слезы - Ничего не случилось, конфетка! Все у нас хорошо.

Вот сейчас надо бы наорать на него! Или врезать по самодовольной морде со всей силы, чтоб прекратил дергать уголком рта, давя улыбку. И не смотреть на него! Не смотреть в эти сияющие глаза!

В эти ямочки на щеках... На эти губы...

- Не плачь, - выдохнул и ожог поцелуя заставил девушку свести бедра и тихо застонать - Не плачь. Прорвемся, принцесса. Люблю тебя...

Уложив ее на покрывало, нежно, но сильно огладил горячими ладонями тугое тело. Наблюдая, как каменеют соски на ванильных полушариях грудей, как дыхание тревожит их. Как пока еще впалый живот обвивает раскаляющаяся дымка нарастающего желания. Как дрожат длинные прямые ресницы полуоткрытых глаз.

И как глаза эти, дымчато - маревные, следят за движениями рук со взбухшими венами, лениво и безотрывно.

- Ты красивый, Элиджар...

- Ты тоже, Меридит. Иди ко мне.

Повернувшись к стене, девушка встала на колени. Полуобернувшись, опустила ресницы. Выдохнула, как бы приглашая любовника к игре.

А он медлил, чего - то выжидая. Встал, уперев одно колено в постель, прищурил глаза, наклонив голову. Сузил зрачки - так кошачьи присматриваются к чему - нибудь, когда мешает яркий свет. Взгляд был острым, на губах играла ухмылка. Сейчас лимбрий как бы примеривался... Решал. Напасть или выждать время. Вдруг жертва станет более доступной? Более податливой?

Выжидал, в тоже время не оставляя возможности удрать. Как тогда, на поляне.

"Смысла бежать просто нет. У тебя две ноги, принцесса. У меня четыре лапы."

Замечательно продуманная стратегия! Да вот только жертва делать ноги не собиралась. И, похоже жертвой себя не считала, покоряясь и предлагая себя по собственной воле.

Выгнулась и застонала, чувствуя, как пальцы скользят по спине вниз и развела ноги сильнее, впуская их в себя, в давно уже влажную, перламутровую глубину.

Элиджар прижался животом и грудью к нежной, но сильной спине. Напряженный член уперся в крепкие ягодицы Меридит. Плоть бунтовала, зверь желал немедленного и грубого соития, слияния с парой.

Жарко войти внутрь, раздвигая горящие складки сути, сжать руками плотные груди, впиться клыками в шею или плечо, отведя голову в сторону. И биться, биться внутри огнем до полного сгорания! Рассыпавшись после искрами, как костер, в который бросили камень или громадное сухое полено.

- Ты с ума сводишь, Меридит! - горячо прошептал он, касаясь языком ямки за ухом - Ооох... Что творишь...

Рука девушки легла на пульсирующую плоть, подушечки их коснулись влажной головки. В ответ сильные пальцы Элиджара прошли в глубь тела Меридит еще глубже.

- Ты влажная внутри, всегда влажная. Такая нежная, такая отзывчивая! Такая моя...

Голос его срывался. От нетерпения и от потребности того, чтобы было хорошо именно ей! Собственная жажда отступила в сторону, дав место желанию дарить.

Меридит стонала приглушенно, иногда вскрикивая, двигаясь и следуя за рукой любовника.

Одной рукой она уперлась в стену, другой ласкала мужскую плоть, обжигающую руку. И горела сама, как факел!