Счастливцы с острова отчаяния

— Весьма огорчен, — говорит Дон, морщины которого разглаживаются, — но, я должен сказать, рыба на Тристане — это чудо, которое забыть невозможно. Впрочем, единственное чудо, ибо что касается остальных блюд, то я стараюсь их не вспоминать.

— Хорошо, — продолжает Колин. — Но вам известно, что я, расширив свои полномочия, попытался преподать тристанкам урок кулинарного дела и оказался в положении шута. Юго-восточная электрокомпания предложила мне три новехонькие плиты с прозрачными дверцами и автоматическим управлением. Я сказал себе: для них это будет прекрасным уроком! Но, если не считать сделанной молодой Лу попытки, в итоге которой появились сгоревшие тосты, мои усеянные кнопками приборы испугали этих дам.

— Вот что значит слишком рьяно браться за дело, — заметил Дон.

— Совершенно верно, — согласился Колин. — Но я также попробовал взять с собой несколько женщин на рынок. Я позволил выбирать и прицениваться. Они переругивались почти со всеми продавцами, настолько скандально высокими показались им цены. Они спорили обо всем: о количестве, качестве продуктов. Итог: если бы я предоставил им на рынке свободу действий, режим питания упал бы ниже тысячи пятисот калорий в сутки!

Колин потирает свои сухие ладони, а в комнате воцаряется шум. Каждый в свою очередь выкладывает какой-нибудь анекдотический случай, специально для Хью. Виолета Грей сочла за благо, действуя в том же духе, принять предложение одной школы парикмахеров. Приходите, посмотрите, садитесь, мадам, завивку вам мы сделаем бесплатно! Ученицы ходили по всему лагерю, возвещая об этом. К двум часам, увы, не явилось ни одной живой души! Нашлись добровольцы, готовые отправиться по домам; они объяснили Джудит Лазаретто, что собираются превратить ее дочь Хильду в кудрявую Венеру. «Но боже мой! — воскликнула Джудит почти оскорбленным тоном. — Разве она и так не хороша?!» Тем не менее Хильде и некоторым другим тристанским девушкам все же захотелось посмотреть, что же это такое. Мастер показал им образцы волос цвета красного дерева, с сиреневым отливом, золотистые, платиновые, розовые. Он вцепился в одну из девушек, не тристанку, нет, те от него шарахались, а уборщицу из Блечингли, итальянскую иммигрантку, жгучую брюнетку. Он вымыл ей голову, выжал волосы, обесцветил их, вновь выкрасил, уложил, превратив ее голову в шедевр соломенного цвета, и обрызгал прическу ароматичным фиксатором… «Кто следующий?» — выкрикнул он, окинув всех игривым взглядом. Но небо — голубое, герань — красная, трава — зеленая, а локоны волос под косынками островитянок от природы — черны. «Я видела однажды фиолетового щенка, — сказала Олив Раган, — он упал в горшок с краской». Под всеобщий смех незадачливый фигаро стал упаковывать свое снаряжение…

Леди Хауэрелл, подняв палец, произнесла: «Пожалуйста, мисс Ридж!» Однако импозантная дама из мерстамских добровольцев, весьма влиятельная особа, вырывается вперед и заводит рассказ об открытой ею благотворительной мастерской. Ее кузен, знаете, тот самый, у кого магазин трикотажных изделий в Лондоне, заказал ей партию свитеров. Все беженки набросились на вязанье, по шиллингу за унцию. Правда, свитер они почему-то называют пуловером, но вязать обожают. Спицы мелькают в их руках под болтовню, где чередуются разные тристанские истории.

— Какие же, например? — спрашивает Хью. Дама рассказывает историю о корове, отелившейся

на пороге церкви в день святого Сильвестра, в окружении всего населения, нарядившегося в маскарадные костюмы по случаю традиционного карнавала.

— Это же великолепно! — восклицает Хью. — Как раз то, что нужно для статьи!

— По правде говоря, свитеры не имеют такого же успеха, — говорит леди Хауэрелл. — Покупатели находят вязку грубоватой. Мисс Ридж, теперь вам слово! Как дела с устройством на работу?

— Не блестяще, — признается она. — Предложений у меня много. Требуют шоферов, прислугу, машинисток, счетных работников. В противовес этому несколько тристанских старух, чтобы заняться делом, потребовали у меня прялки. В общем, мне удалось устроить шесть человек разнорабочими, одну девушку — официанткой и кое-кого — в бригаду муниципальных дворников, подметальщиков улиц.

— Не густо! — роняет Хью.

— А что же вы хотите? — отвечает мисс Ридж. — У мужчин нет никакой квалификации. Женщины не понимают, как это можно заниматься домашней работой у других. И тут замешано не столько их собственное достоинство, сколько достоинство хозяйки. Знаете, что мне ответила Флора Беретти, которой я предложила место приходящей домработницы? «Я не хочу сердить мужа, показывая ему, что его жена не способна вести хозяйство. Это не принесет ей пользы, пусть она лучше сама всему научится». Прибавлю к этому, что наши рабочие-тристанцы совершенно не разбираются ни в каких бумагах, в налоговом обложении, в системе профсоюзов. Я без конца распутываю за них все эти вопросы. Ко всему прочему они, хотя и работают на совесть, очень медлительны и спокойно игнорируют любой распорядок дня…