Счастливые девочки не умирают

Дэн («Что за имя для адвоката», – процедила сквозь зубы мама) попросил меня рассказать все с самого начала. В комнате для допросов, где мы сидели в ожидании детективов, стоял пронизывающий холод: полицейские нарочно выключили отопление, чтобы поскорее выбить признание из продрогшего свидетеля и успеть домой к ужину.

– Важна любая мелочь, – предупредил Дэн и закатал рукава темно-синей рубашки, купленной, вероятно, на распродаже по акции «две по цене одной». Его пиджак, скособочившись и едва не падая на пол, висел на спинке стула. – Рассказывай всё по порядку, с самого начала учебного года. С кем ты общалась и как. Ничего не упускай.

Даже я не могла поверить, как хорошо всё начиналось – ведь Оливия, Дин и другие крутые ребята приняли меня в свою компанию – и как быстро удача отвернулась от меня. Пересказывая подробности ночи, проведенной у Дина, я залилась краской, когда дошла до того момента, как Пейтон принялся делать мне… ну, вы понимаете…

– Занимался с тобой оральным сексом? – подсказал Дэн.

– Ага, – промямлила я, покраснев, как вареный рак.

Дальше я рассказала, как провела остаток ночи, как очнулась сначала с Пейтоном, затем с остальными. Рассказала, что случилось потом, про неудачную вечеринку дома у Оливии, про ссадину на щеке. Мне не хотелось впутывать в это мистера Ларсона, но Дэн сказал, что важна любая деталь.

– А мистер Ларсон… – Дэн кашлянул и смутился, как и я. – Той ночью, у него дома?

Я вытаращилась на него в недоумении, но через секунду поняла, о чем он толкует.

– Нет, – твердо ответила я. – Мистер Ларсон никогда бы не сделал ничего подобного.

И я содрогнулась, будто сама мысль об этом была недопустима.

– Но мистер Ларсон знал про изнасилования? Он сможет подтвердить твои слова?

«Изнасилования». Это слово впервые прозвучало во множественном числе. Я и не знала, что «все остальное» тоже считается изнасилованием.

– Сможет, – кивнула я.

Дэн зачеркал шариковой ручкой в блокноте.

– Теперь расскажи об Артуре, – велел Дэн, и ручка остановилась.

У него была депрессия? Он принимал наркотики? («Нет, – ответила я, – только траву курил». – «Трава – это наркотик, Тифани».) Как-то намекал на то, что задумал?

– Ну, я знала, что у него есть ружье, – ответила я, пожав плечами. – То самое, с которым он был в столовой.

Дэн долго смотрел на меня, не мигая. Так и хотелось пощелкать пальцами у него перед носом и пропеть: «Алё, есть кто дома?»

– Откуда ты это знала? – наконец спросил он.

– Он сам мне его показывал. В подвале. Это ружье его отца.

Дэн смотрел на меня во все глаза.

– Да оно не было заряжено, – прибавила я.

– Откуда ты знаешь? – спросил Дэн.

– Он целился в меня. Так, смеха ради.

– Целился в тебя?

– И дал подержать. – (Господи, ну кто тянул меня за язык?) – Он же не дурак – давать мне заряженное ружье. А если бы я?..

Я осеклась, заметив, как Дэн уронил голову на грудь, словно он задремал в самолете.

– Что, что такое? – заволновалась я.

– Ты брала в руки ружье? – глухо переспросил Дэн.

– Всего на секунду, – торопливо начала оправдываться я. – И сразу же отдала.

Дэн сидел, не поднимая на меня глаз.

– А что такого? Это плохо? – не унималась я.

Дэн сжал пальцами переносицу и опустил голову на руки.

– Может, и плохо.

– Почему?

– Если на нем найдут отпечатки твоих пальцев, это может очень, очень плохо для тебя кончиться.

Потолочный светильник затрещал и мигнул, словно в него угодила мошка. До меня вдруг дошло, о чем толкует Дэн. Неужели мама тоже об этом знала? А папа?

– Полиция считает, что я в этом замешана?

– Тифани, – срывающимся голосом спросил пораженный Дэн. – А что, по-твоему, ты здесь делаешь?

После нашей с Дэном «конференции», как выразился детектив Диксон, мне разрешили выйти в туалет и увидеться с мамой и папой. Они ждали на скамье под дверью комнаты для допросов. Папа сидел, обхватив руками голову, словно не мог поверить, какой поворот приняла его жизнь, словно хотел уснуть и проснуться где-нибудь в другом месте, подальше отсюда. Мама, скрестив ноги в капроновых колготках, покачивала легкомысленной туфлей на высоченном каблуке. Я просила ее надеть что-нибудь более подходящее, но она не стала меня слушать. В свою очередь, она пыталась меня «подкрасить» («Давай немного подчеркнем тебе ресницы?»), однако я встала и вышла из комнаты, выключив свет и оставив ее одну в темноте.

Папа встал навстречу Дэну и пожал ему руку.

– Знаешь, что полиция считает, будто я замешана в нападениях, – сказала я маме.

– Никто так не считает, Тифани, – неубедительно пробормотала в ответ мама. – Они просто прорабатывают все варианты.

– Дэн говорит, что на ружье нашли отпечатки моих пальцев.

– Могли найти, могли… – поправил меня Дэн.

– Что?! – заверещала мама, и Дэн от неожиданности дернул плечом.

– Дина! – прорычал папа. – Не ори!