Счастливые и несчастные (сборник)

– Пошли танцевать!

– С величайшим удовольствием, но… я не умею, – проронил брат. – И потом, здесь не принято.

– Плевать! – Камилла решительно забросила «корону» и перешла в свою естественную плоскость. – Пойдем с тобой сольемся в экстазе, – кивнула мне и встала. – Пусть смотрят, пусть завидуют!

В танце она прижималась ко мне животом, неистово крутила бедрами, бормотала, как ей нравится красивая жизнь, и еще успевала разглядывать посетителей, и, по-моему, была не прочь потанцевать на столе.

Пока мы вращались в середине зала, брат прикончил третью рюмку – вероятно, чтобы приглушить ревность, – на его лице я прочитал далеко не легкое чувство зависти ко мне, умеющему танцевать. Как все неопытные застольщики, после третьей рюмки брат захмелел и, желая подыграть своей разгулявшейся «королеве», показать, что и он не чужд эксцентричным выходкам, рассказал пошлый анекдот и пару раз неумело, стесняясь, ругнулся – его анекдот не понял даже я, о секретаршах и не говорю. Заметив наши растерянные физиономии, брат закурил, закашлял, прослезился. В это мгновение меня сзади кто-то хлопнул по плечу и я услышал поставленный баритон:

– Ленька, здорово, черт! Ты, как всегда, с женщинами ошеломляющей красоты! – за моей спиной стоял стариннейший друг Сашка Булаев, человек необузданный, с широким размахом – он был выпивши, невероятно развеселый, словно только что с праздника; впрочем, он каждый вечер устраивал праздники, один величественней другого, и утром никогда не жалел, что накануне много выпил.

– Я к вам! – гаркнул Сашка и бесцеремонно поставил на стол бутылку водки, кивнул брату, вроде и не замечая его недружественного прищура, с насмешливым любопытством осмотрел наших дамочек.

– Садись, – ляпнул я по простоте душевной и тут же встретил ледяной взгляд брата – он шевельнул губами: «Не порть вечер!».

Сашка отошел за стулом, и я сказал брату:

– Не преувеличивай страхи, он мой друг, отличный мужик.

– Ну приведи еще целую кодлу, – пробормотал брат приглушенным голосом, а Камилле пояснил: – Чем человек глупее, бескультурней, тем больше его тянет в стадо.

Сашка подошел – в одной руке тащил стул, другой обнимал официанта.

– Все самое лучшее! – приказал официанту, плюхнулся на стул, представился:

– Александр. Фотограф. Неженатый, – открыл свою бутылку. – Польская. Из посольства. «Житная» называется.

– Пшеница, в переводе с польского, – сказал брат, желая сверкнуть обширной эрудицией.

– Нет. Рожь, – поправил Сашка и загоготал. – Очень полезна для души.

– Уморительно, хоть плачь! – Камилла протянула рюмку.

– Класс! – Маша тоже подвинула рюмку. – У меня мечта… съездить в Польшу.

– Поедем! – загрохотал Сашка. – Денег полно. Путевки раздобыть несложно. Но вначале всех приглашаю к себе. Обещаю сделать групповой портрет. Я лучший фотограф в Москве. Ленька, подтверди.

– За приятное знакомство! – Камилла подняла рюмку и расплылась.

– За вас! – Маша повернулась к Сашке.

– Вперед! – Сашка опрокинул рюмку, крякнул и безмятежно, с простодушной непосредственностью заехал в другую область:

– Однажды я встретил женщину, она была страшно одинокая. Стало жалко ее, и я женился, ха-ха! А она играла в одинокую, привязывала и закабаляла жалостью. Через год я это раскусил и развелся. Теперь абсолютно свободный, ха-ха!

Маша тут же прильнула к нему и начисто забыла обо мне и о брате, и о подруге. Камилла тоже выпила, подмигнула мне и, скосив глаза в сторону Сашки, подняла большой палец, а вслух возвестила:

– Мы тоже свободные.

Брат пить не стал, а на слова Камиллы угрюмо пробурчал ей в ухо:

– Напрасно вы так говорите. Он прохвост и ведет себя по-хамски.

Официант принес кучу закусок, но Сашке этого показалось мало, он притащил из буфета еще две бутылки шампанского и коробку шоколадных конфет, потом снова исчез и вернулся с букетом роз. Пока он отсутствовал, брат выдал мне очередную порцию недовольства (разумеется, рассчитывая на уши слушательниц):

– Этот твой друг обнаглел от богатства. Считает, что за деньги можно все купить, они заменяют ему и знания, и культуру. И ты дуешь с ним в одну дудку.

Дело попахивало ссорой; в таком положении спасает только чувство юмора. Я пошутил:

– В компании нужен весельчак, как массовик-затейник.

Но брату было не до шуток, он настроился весьма решительно.

– Вы оба допрыгаетесь! Или ты его турнешь из-за стола, или…

– Он смешной такой… и добрый, – проворковала Камилла, и брат, помрачнев, опустил голову.

Мы выпили еще, и Сашка продолжил веселить компанию – он выступал особенно настойчиво, точно и не замечал надутого брата, точно нарочно шел на риск.

– …Ленька знает, я был бедным фотографом. Раз еду в троллейбусе и ко мне обращается молодая парочка: «Не могли бы вы нас снять?». А с камерой я не расставался… Я думал, они просто хотят запечатлеть свое счастье, но они привели меня на квартиру, разделись, сказали «снимайте!» и показали много секса. Потом пленку забрали и хорошо заплатили, ха-ха!

– Класс! – чуть не вскрикнула Маша – она уже напилась и готова была прямо за столом устроить стриптиз.