Счастливые шаги под дождем

Ей снова было шестнадцать, и она чувствовала себя беспомощной перед родственниками, которые совместными усилиями пытались навязать ей свой взгляд на мир. Она враз лишилась своего профессионального лица, статуса матери, самоуважения, столкнувшись с гневом старшего брата, как это было три десятилетия назад, когда он, бывало, сидел на ней верхом, прижимая ее руки коленями к земле и швыряя ей в лицо мелких насекомых.

– Мне тридцать пять лет, блин! – говорила Кейт, обращаясь к паукам и старым коробкам с гербицидами. – Как им удалось довести меня до такого состояния? Как, будь они неладны? Почему я чувствую себя ребенком? – Она замолчала, сообразив, что это звучит ужасно глупо, отчего рассвирепела еще больше. – Почему я, пробыв здесь два часа, чуть ли не бьюсь головой об эту чертову стену?

– Наверное, очень рада, что вернулась?

Кейт резко обернулась на голос непрошеного гостя. А потом замерла на месте с отвисшей челюстью.

– Том? – с запинкой произнесла она.

– Как поживаешь? – Он шагнул внутрь домика, и голая лампочка осветила его лицо. Под мышкой он держал два мешка с удобрениями, а в руке старый ящик. – Я не хотел тебя испугать, – произнес он, не отрывая взгляда от ее лица. – Я был в сарае и увидел свет. Подумал, что забыл выключить.

Его лицо стало шире. Когда она жила здесь раньше, лицо у Тома было узкое и худое. Но в те годы он тренировался для получения лицензии жокея и был озабочен поддержанием веса. Теперь у него были широкие плечи и тело под толстым свитером казалось крепким и сильным. Это было тело мужчины. Когда они виделись в последний раз, он был еще мальчишкой.

– Ты… ты хорошо выглядишь, – сказала она.

– Ты сама выглядишь великолепно. – Он медленно, с хитрецой улыбнулся. – А вот изъясняешься ты не так мило, как раньше.

Кейт зарделась, непроизвольно поднося руку к некрасивой оправе.

– О господи. Извини. Это… Ну, ты знаешь моих родичей. Они умеют меня разозлить.

Том кивнул, по-прежнему глядя на нее. Кейт почувствовала, что краска с лица медленно переходит на шею.

– Господи… – пробормотала она. – Я… я и правда не ожидала увидеть тебя здесь. – (Том продолжал молча стоять.) – Я думала, ты здесь больше не работаешь.

– Я и не работал. Вернулся несколько лет назад.

– А где ты был? То есть я знаю, ты уехал в Англию вслед за мной. Я просто не знала, чем ты занимался.

– Поехал в Лэмборн. Некоторое время работал на ипподроме. Потом подался в Ньюмаркет. Там у меня не сложилось, и я решил вернуться домой.

– Ты стал жокеем? Извини, никогда не читаю газет про скачки, поэтому не знала.

– Да, работал какое-то время. Честно говоря, звездой не стал. Был несчастный случай, и я в конце концов стал работать в конюшне.

Он поднял руку, и Кейт увидела его кисть. Сообразив, что неподвижность его кисти не имеет никакого отношения к малоподвижности Тома, Кейт вздрогнула. Он проследил за ее взглядом и опустил глаза, смущенно переступая с ноги на ногу. Кейт стало неловко оттого, что она сама спровоцировала это.

Наступила долгая пауза.

– А что произошло?

Ободренный ее прямотой, он поднял на нее взгляд.

– Запутался с лошадью в передвижном барьере на старте. Когда меня вытащили, спасать уже было нечего. – Он поднял руку, словно изучая ее. – Все хорошо. Больше меня это не беспокоит. Нормально справляюсь.

Кейт сильно опечалилась оттого, что именно Том, с его энергией и грацией, жизнерадостный и физически активный, стал калекой.

– Мне очень жаль, – произнесла она.

– Да ладно. – Голос его посуровел: очевидно, он не нуждался в сочувствии.

Еще несколько мгновений прошло в молчании. Кейт опустила глаза, Том по-прежнему смотрел на нее. Наконец она вновь подняла на него взгляд – у него был такой вид, словно его поймали за каким-то предосудительным занятием.

– Пожалуй, я пойду, – сказал он. – Надо закончить работу с лошадьми.

– Да. – Сама того не замечая, Кейт сняла очки и теперь вертела их в руках.

– Еще увидимся.

– Да. Я… вероятно, пробуду здесь еще несколько дней.

– Если родственники не доведут тебя до белого каления, да?

Кейт засмеялась коротким невеселым смехом.

Том повернулся, чтобы уйти, пригнувшись перед дверью.

– Твоя дочь Сабина, – вновь обернувшись к ней, сказал он, – отличная девчонка. Правда. Ты хорошо постаралась.

Кейт почувствовала, как лицо ее расплывается в широкой улыбке, возможно, впервые с момента приезда.

– Спасибо, – сказала она. – Большое спасибо.

А потом он ушел, и его смутный силуэт исчез в темноте.

Глава 10

Всегда непросто возвращаться в место, где вырос. В особенности если твоя мать никак не может примириться с тем, что ты вырос. И Джой, не ожидавшая от людей большой искренности, никогда и не думала, что встреча с матерью будет сердечной и легкой.

Прежде всего, Джой уже шесть лет не была в Гонконге. Шесть лет, в течение которых она следовала за Эдвардом по миру к местам его службы. Шесть лет, за которые она, может быть, и не стала совсем другим человеком, но ее уверенность в себе и ожидания намного выросли. Шесть лет, как умер ее отец, а мать стала еще более замкнутой и разочарованной в жизни.