Счастливые шаги под дождем

Она не хочет возвращаться домой. Надо только сказать маме. Она объяснит, что будет навещать ее, звонить каждую неделю, но жить она хочет здесь. Там, где нужна бабушке. Где чувствует себя счастливой. Может быть, последнего она не скажет, подумала Сабина, отпуская поводья, и конь благодарно наклонил голову. Звучит немного жестоко. Даже для мамы.

Заходящее солнце бросало на опустевшие поля красноватые отсветы, окрашивая тронутые изморосью верхние поля оттенками розового. Следом за Сабиной, на безопасном расстоянии от копыт коня, вяло трусил измученный Берти. Если мама очень расстроится, она может приезжать каждые выходные. Сабина знала, что мать не любит быть одна. Но пусть признается, что это отчасти ее вина, ведь она сама прислала сюда Сабину. И не вина Сабины, что она смогла поладить с бабкой и дедом гораздо лучше самой Кейт.

– Может быть, они даже оставят тебя мне, – сказала она коню, который задвигал ушами. – Какая разница – конем больше, конем меньше.

Но дело не только в ее интересах. Если она останется, то сможет помогать бабушке с дедом. У бабушки полно других дел, а если отпустить Линду, они могут сэкономить. Кроме того, миссис X. сможет проводить больше времени с Энни, которой наверняка понадобится консультация психотерапевта, и кому-то придется готовить обед. Пока хлеб печет миссис X., но Сабина подумала, что справится с этим. А между делом она может каждый день ездить верхом. И помочь всем немного взбодриться. И присматривать за Кристофером и Джулией. И может быть, продолжать встречаться с Бобби. Он вполне подходит ей в качестве друга, правда, насчет другого она не вполне уверена.

Она как раз заворачивала за угол у церкви Святого Петра, когда ее серый конь остановился, резко подняв голову и прядая ушами. Что-то почуяв, он испустил протяжное и тихое приветственное ржание. Берти, шедший впереди, тоже поднял голову.

Выйдя из задумчивости, Сабина огляделась по сторонам в поисках того, что растревожило ее лошадь. Следуя за взглядом животного, Сабина различила на отдалении большую лошадь из их конюшни, медленно идущую вдоль изгороди у поля в сорок акров. Сначала она различила с такого расстояния Тома верхом на ней и уже собиралась что-то ему крикнуть. Но потом лошадь немного повернула налево, и Сабина поняла, что верхом едут два человека. Это были Том, а у него за спиной ее мать. Сабина разглядела рыжий цвет ее волос, пламенеющий на фоне вспаханного коричневого поля. Мама держалась за талию Тома, положив голову ему на плечо.

Сабина сильно заморгала, поначалу не веря своим глазам, а потом оцепенела от ужаса.

Ее мать боялась лошадей. Было только одно объяснение тому, почему она едет верхом.

Ей вдруг вспомнились слова Лайама.

Сабина подождала, когда они проедут, не обращая внимания на нетерпеливый топот серого и внутренне сжавшись. Только убедившись, что ее не видят, Сабина пустила коня к дому.

Кейт лежала в ванне с пеной до подбородка, высунув из горячей воды кончики пальцев ног. Тело уже начинало болеть, как она и предполагала, но было наполнено таким приятным ощущением легкости, что ей было все равно. Том ее любит. Он действительно ее любит. Все остальное – это мелочи.

Закрыв глаза, она вспоминала его прикосновения, его дыхание на себе, его обнимающие руки, его посадку на лошади, это спокойно-эротическое ощущение его тела, прижимающегося к ней, их молчание в ответ на приглушенный топот лошадиных копыт под ними. Кейт вспоминала о том, что, посидев с ней на старом поваленном дереве, Том по ее настоянию снял свитер и расстегнул рубашку, чтобы показать механизм своей руки. Сначала он немного стеснялся, но потом, чтобы скрыть смущение, стал демонстративно все показывать, наблюдая за ее реакцией на каждое разоблачение. Она хотела сказать ему, что для нее это не имеет значения, просто ей надо знать.

Том объяснил, что кисть изготовлена из силикона и в какой-то степени приспособлена для захвата. Ее продолжением является покрытое пластмассой запястье, и все это с помощью металлических кабелей и цилиндрических трубок соединяется с ремешками, охватывающими его плечи.

– Разве ты не мог сделать себе одну из этих хитрых электронных штук? – спросила Кейт, проводя пальцами по протезу. – Штуки, которые управляются нервами, или типа того? Они вроде выглядят более реальными.

– Только если бы я отказался от прежней работы, – ответил Том. – Эта устаревшая модель не боится сырости или пыли от сена. Она редко ломается. И, кроме того, в основном я прекрасно обхожусь правой рукой.

Большинство людей, потерявших руку, сказал он, особо не беспокоятся. Слишком много напряга, и поначалу они испытывают дискомфорт. Он упорно добивался своего, потому что не любит, когда на него пялятся. А люди обычно пялятся – никак не могут удержаться.