Счастливые шаги под дождем

– Неужели не понимаешь? Все это происходит, потому что я здесь одна, потому что недавно рассталась с человеком. Я в точности знаю, что происходит. Я несамостоятельная, понимаешь? Не такая, как ты или Сабина. Вам и в одиночку хорошо. А мне нужна чья-то близость и внимание. И поскольку я не смогла получить этого от других, я ищу у тебя. – Теперь она говорила быстро и на повышенных тонах. – Послушай, будь я лошадью, ты усыпил бы меня из-за плохой формы. Вот что у меня такое. Плохая форма. Ради бога, Том. Разве ты не помнишь? Не помнишь, как я обошлась с тобой семнадцать лет назад? Тебе наплевать, что я причинила тебе много зла?

Том смотрел вниз, изучая ее руку, потом поднял на нее глаза.

– Будь ты лошадью, – начал он, – я сказал бы, что ты попала в плохие руки.

Кейт, не отрываясь, смотрела на него. Теперь он был так близко, что она чувствовала кожей тепло его дыхания.

– Это будет катастрофой, – пробормотала она, и по щекам у нее заструились крупные слезы. – Ужасной катастрофой.

И потом, когда Том нежно взял рукой ее мокрое лицо, Кейт наклонилась и прижалась губами к его рту.

Глава 12

Герцог стоял, повернувшись мордой в угол стойла, низко опустив голову и прижав хвост, словно ожидая удара. Кости таза у него выпирали вверх, а шкура, когда-то лоснившаяся от крепкого здоровья, потускнела и огрубела, став похожей на старый дешевый ковер. Глаза ввалились, а веки были полуопущены, как занавес, который вот-вот упадет.

Ветеринар, высокий худой мужчина ученого вида, похлопал лошадь по шее и, ступив на толстую соломенную подстилку, направился к Джой, ожидавшей у двери.

– Боюсь, у вашего мальчика неважные дела, миссис Баллантайн.

Джой заморгала и опустила глаза, словно обдумывая то, что давно ожидала услышать.

– Что у него?

– В основном остеоартрит. Это и плюс обезболивающие, которые мы ему даем. – Ветеринар нахмурился. – Фенилбутазон уже не действует. Фактически он скорее вреден ему, чем полезен. Может развиться язва, что часто случается у лошадей, которым дают фенилбутазон. Кроме того, у него диарея и потеря веса, а это нехорошо для лошади его возраста. Я возьму с собой эти образцы крови, но я почти уверен, что у него гипопротеинемия, то есть низкое содержание протеина в крови. – Ветеринар помолчал. – К тому же он устал, есть перебои в работе сердца. Думаю, угасает, бедняга.

Лицо Джой окаменело, черты посуровели. Только очень внимательный наблюдатель заметил бы слабую дрожь – единственный признак сдерживаемых эмоций.

– Язва – это мой просчет? – спросила она. – Я давала ему слишком много лекарства?

– Нет, вы здесь ни при чем. Это обычная токсическая реакция у лошадей, которым какое-то время давали этот препарат. Отчасти поэтому в некоторых регионах его не любят применять. Но для лошади его возраста ничего другого мы сделать не могли. И он достаточно долго продержался на этом. Сколько ему лет? Двадцать семь? Двадцать восемь?

– Можно назначить что-нибудь еще? Поменять препараты? – Джой держала руки перед собой, как будто в мольбе.

Ветеринар присел на корточки, убрал инструменты в чемоданчик и захлопнул его с решительным щелчком. Яркое, безупречно-голубое небо являло контраст мрачному настроению Джой.

– Мне жаль, миссис Баллантайн. Он много чего успел в своей жизни. Не думаю, что в наших силах продлить ее. Если не обманывать себя.

Последнюю фразу ветеринар произнес, украдкой посмотрев на Джой. Он знал, как много значит для старухи эта лошадь, но они и так уже несколько месяцев отодвигали неизбежное.

Джой подошла к лошади и ласково потрепала ее за уши. Потом отодвинула челку со лба, словно изучая лошадиную морду, и почесала нос. Конь приблизил к ней огромную голову и, прикрыв глаза, положил морду ей на плечо, отчего колени Джой слегка подогнулись. Ветеринар ждал, стоя у двери. Он хорошо знал свою клиентку и поэтому не торопил ее.

– Хочу, чтобы вы пришли завтра, – в конце концов сказала она тихим, твердым голосом. – Завтра утром, если вам это удобно. – (Ветеринар кивнул.) – И хочу попросить вас об услуге. – (Он встретился с ней взглядом.) – Я хочу, чтобы вы ему что-нибудь дали. Какое-нибудь обезболивающее. И чтобы не пострадал желудок. – Джой чуть повелительно подняла голову. – Знаю, у вас должно быть что-то.

Ветеринар глубоко вздохнул и, надув щеки, медленно выпустил воздух. Уставился в задумчивости на устланный соломой пол.

– Есть такой препарат, – в конце концов сказал он. Джой молча ждала. – Это экспериментальный препарат. Обычно я его не назначаю лошадям вроде вашей. И не должен этого делать. Но он действительно устраняет боль. Боль в ногах и желудке.

– Хочу, чтобы вы назначили это лекарство.

– Мне не следует этого делать. Я могу потерять лицензию.

– Только на один день, – сказала Джой. – Я заплачу, сколько скажете.

– В этом нет необходимости.

Наклонив голову, ветеринар выглянул из двери конюшни и испустил очередной долгий вздох.

– Я был бы вам признателен, если вы никому об этом не скажете.

Повернувшись к лошади, Джой что-то ласково пробормотала. Лицо ее смягчилось, как будто она ожидала облегчения для себя.