Счастливые слезы Марианны

Они поднялись к нему в номер.

— Ну вот, завтра ты улетаешь, — грустно сказала она. — А мне что делать целую долгую жизнь?..

Блас не мог смотреть ей в глаза, он подошел, обнял ее, поцеловал, прижал к груди. Перед глазами стояло окаменевшее лицо Хуаниты, изо рта которой вытекала струйка рома…

Он пошел принять душ.

Стоя под тепловатой струей воды, он вспомнил, что в молодости испытывал нечто подобное: растерянность перед «целой долгой жизнью» и страх перед тем, что эту долгую жизнь надо чем-то заполнить… Кощунственная уверенность, что жизнь бесконечно длинна. Однажды на краю смерти он подумал обратное: как быстро пролетела жизнь, уже никогда он не сделает того, что хотел.

А сейчас что он хочет?

Хуаниты нет. Хорхе заверил его, что он может поставить любой памятник на могиле матери. Чего еще он желает?

Прощаясь с ним, Хорхе сказал: «бородатые» могут продержаться на плаву еще долгие годы, на них можно неплохо нажиться… Хорхе полагал, что единственная цель Бласа — приумножение богатства.

Цель Бласа была более благородной: отомстить за себя и за мать. И вот сейчас, когда не стало Хуаниты, он был в растерянности. Цель исчезла.

Внезапно он почувствовал, что устал «барахтаться». Одну Дульсе Марию ему и надо, чтобы вновь обрести покой: в ней все кубинское пространство и время, прошлое и настоящее, родная музыка и язык. С ней он вернет себе детство и молодость, поймет себя и мир.

Во что бы то ни стало вытащить ее с Кубы. Вот какое последнее условие он поставит Хорхе!

Как всегда, когда приходило решение, Блас начинал насвистывать. Вода, стекая по лицу, превратила его свист в смешное фырканье. Блас расхохотался.

— Мне плакать хочется, а тебе смешно, — укоризненно сказала Дульсе Мария, когда он вышел из ванной, обтираясь полотенцем.

Увидев на его спине шрам, она спросила:

— Это что?

— След от ножа…

Она пригнулась и поцеловала шрам…

Он раздел ее. Она сидела на его постели, подтянув колени к подбородку, по ее лицу катились слезы.

Он запоминал ее. И не верил, что можно запомнить это ослепительное совершенство…

— Иди ко мне, — сказала она…

В это же самое время Хорхе находился в номере Виктории.

Пока она одевалась в соседней комнате двухместного номера перед выездом на яхту, он думал, поделиться ли с ней догадкой о том, что похитителем Бегонии был Блас?

Не отвлечет ли ее это от того главного, что им предстоит осуществить этой ночью.

Он решил поговорить с ней об этом в машине.

Виктория вышла и спросила:

— Вот так можно появиться на приеме?

На ней было… почти ничего, вернее — нечто, напоминающее нижнюю рубашку, одна из бретелек спадала на плечо.

— А верхней одежды у тебя нет?

Она рассмеялась:

— Ты ничего не понимаешь в современной моде.

— Зато разбираюсь в здешних вкусах…

— В такую жару это платье самое подходящее.

— Она еще называет это платьем! — расхохотался Хорхе.

В вестибюле их уже ждали Блас и Дульсе Мария.

— А Хуанита? — бегло спросил Хорхе, закуривая, и незаметно покосился на Бласа.

— Я думаю, не стоит ее дожидаться, она сама доберется, — сказала Дульсе Мария. — Я звонила, на работе ее нет, дома тоже. Возможно, она уже на месте…

Хорхе предложил Бласу и Дульсе Марии поехать на машине, любезно присланной начальством, а сам вызвался на своем «форде» довезти Викторию.

— Все-таки нехорошо, что наши девушки не едут с нами, — поморщилась Виктория. — Чем я лучше их?

— Воля ответственных работников неисповедима, — сказал Хорхе. — Их не переспоришь.

— Ничего, повеселятся в ресторане. У них отбоя нет от поклонников, — сказал Блас. — Может, найдут себе женихов по нраву. Кубинцы неплохие мужья…

— А кубинки неплохие жены! — назидательно сказала Дульсе Мария.

— Не знаю, не знаю, — хмыкнул Блас.

Машина с Бласом и Дульсе Марией выехала первой. Хорхе тронулся в путь минуты через три.

— Слушай внимательно, — сказал он Виктории, едва вывел машину со двора отеля. — Сегодня произойдет много непредвиденного…

И десяти минут хватило Хорхе, чтобы рассказать Виктории все, что он хотел. Умолчал он только о намерении Бласа расправиться с Хуанитой, что тот, по-видимому, уже успел осуществить…

Мысль о том, что Бегонию похитил Блас, поразила Викторию. Теперь, когда она знала о его прошлом, она не нашла доводов, чтобы опровергнуть утверждение Хорхе.

Все сходилось! Она вспомнила, как он выпытывал, в каких отношениях она с Луисом Альберто, как «дружески» советовал сделать Луиса Альберто «опекуном». Знал, негодяй, что она сама не нашла бы денег на выкуп. Она поняла, как ловко Блас устраивал себе алиби, выражая свое соболезнование и предлагая дать часть денег для выкупа. Догадалась, что Вивиан и Кики были «убраны» Себасом как свидетели по наущению Бласа. Теперь она не сомневалась, что в этом деле замешан и Диди.

Конечно! Блас не мог один провернуть все это до их отлета на Кубу! Виктория ужаснулась, представив, что было бы с Бегонией, если бы Бласу и его подручным не удалось заполучить выкуп до их вылета!

Она испытала чувство, названия которому не могла подобрать. Ненависть, омерзение, обида, боль за сестру, — все это соединилось вместе и заставило ее застонать.