Счастливые слезы Марианны

— Вроде бы не «гуманистка». Она занимается проблемами народонаселения…

Луис Альберто оценил шутку Бето.

В последнее время на улицах не стало прохода от юнцов и девиц, пристающих к прохожим с требованием заполнить анкету с вопросами одного аргентинского, с позволения сказать, философа-«гуманиста» с явными замашками фюрера.

Его шумные появления на телеэкранах в окружении холеных полуграмотных соратников, пустопорожние рассуждения о гуманности и сами идеи, похожие на силос из различных философских работ, резко контрастировали с понятием человечности, требующей не словопрений, а реальной помощи голодным и униженным людям, которых немало в разных уголках земли. Этот словесный «силос» был явно рассчитан на приобретение голосов избирателей, которые продвинут еще одного демагога к власти. Жажда ее была написана у него на лице.

Увидев его как-то на экране в шумной толпе подобострастных почитателей, Луис Альберто вспомнил изречение его соотечественника, аргентинского поэта Антонио Поркья: «Сто человек — одна сотая часть человека…»

— Нет, она не «гуманистка»! — рассмеялся Луис Альберто. — Разве «гуманистка» проявила бы такое внимание к незнакомой старой женщине, сидящей в подземном переходе с ребенком на руках…

Две мысли не давали Бето покоя: Вивиан с ее угрозой сообщить отцу о его «грехе с Викторией» и шнурок от четок, которые Себастьян то ли забыл ему отдать, то ли умышленно оставил у себя.

Он позвонил Себастьяну.

— Себас, что за деньги ты мне подсунул?

— Не подсунул, а вернул. Хотел и остальные отдать, да ты за бутылку схватился… Я отдам…

Эта мысль понравилась Бето: вот и будет денежный запас на случай, если Вивиан станет тянуть из него новые деньги.

— Хорошо, — сказал он как можно более «мафиозным» голосом. — Ловлю тебя на слове! И вот что еще! Немедленно отдай шнурок от четок!

— Что орешь! Приходи в восемь к «Габриэле», я вынесу…

Присутствовавший при этом разговоре Кики навострил ухо: со слов Себастьяна он понял, что тот вынесет Бето оставшийся долг.

Его рука сжала в кармане кастет…

Глава 89

Настроение Марисабель все больше удручало Джоану. Ее переезд к ним не принес родителям ожидаемого счастья.

— Ничего, — успокаивал жену Карлос, — надо потерпеть, она привыкнет.

— Я понимаю! — отвечала Джоана со слезами на глазах. — Но пойми и ты, разве об этом я мечтала, когда нашла ее и долгие месяцы ждала, когда, наконец, смогу прижать ее к груди, как дочь!

Карлос отшутился:

— Мы с ней долго не виделись… Целую жизнь.

Своими переживаниями Джоана поделилась по телефону с Марианной.

— Понимаешь, дорогая, она ходит как в воду опущенная. Я никак не могу до нее достучаться. Уезжает на занятия, приезжает, поест, поспит, сидит у себя. Когда я вхожу, она хватает книгу и говорит, что на завтра много задали.

— А что Умберто?

— С Умберто мы покончили, — нервно засмеялась Джоана. — Нам его лысина не нравится. И еще, видите ли, он таращится на Викторию. А кроме того, понимаете ли, у него сестра лесбиянка!

— Джоана, ты сама знаешь, что для нашей девочки Умберто был всего лишь картой в игре с Бето… Ты упомянула Викторию?..

— Да, танцовщицу из «Габриэлы». Во время последнего похода туда Марисабель сделала вывод, что Виктория нравится как Умберто, так и его сестре. К тому же Марисабель взбрело в голову, что сестра Умберто и на нее заглядывается. Прибавить к этому, что и Умберто, и Бето, по ее мнению, отвернулись от нее… Она считает, что не может и никогда не будет пользоваться успехом у мужчин!

— Это наша-то красавица?!

— Марианна, не смейся! Меня это очень беспокоит!

— Может быть, еще раз пригласить доктора Смита?

— Знаешь, я неоднократно об этом думала. Но если ее снова начнет посещать психиатр, не вобьет ли она себе в голову, что у нее не все в порядке?

Как бы там ни было, женщины договорились как можно скорее вытащить Марисабель из дома.

Обеспокоил Джоану и разговор с преподавательницей танца — одной из двух преподававших в училище русских балерин-сестер, Катей.

— Джоана, — сказала ей при встрече Катя. — Что происходит с Марисабель? Она стала такой невнимательной на занятиях… Прости меня за вопрос, может быть, у вас какой-нибудь конфликт дома?

— Ах, Катя, конфликт простой, она снова поссорилась с Бето, и ссоре этой не видно конца…

— Это бывает с девушками, сами были молодыми!

Катя знала о неожиданных событиях в жизни молодых людей, которые в один прекрасный день «переменили» родителей, знала о взаимных симпатиях Бето и Марисабель. Она часто видела их вместе на стадионе — общей собственности училища Марисабель и школы Бето и любовалась сначала «братом и сестрой», а потом «женихом и невестой».

Марисабель души не чаяла в Кате, обворожительной тридцатилетней блондинке из Новосибирского театра, которая вместе с младшей сестрой Дарьей осталась в Мексике в суровые времена, когда подобные поступки были чреваты самыми неожиданными последствиями.