Счастливые слезы Марианны

«А что! — удовлетворенно заключил про себя Кесада (не столько как мафиози Блас, сколько как «киношник» Альфонсо). — Неплохой синопсис! Конечно, в некоторых полицейских фильмах напридумано то, что вряд ли когда-нибудь произойдет в жизни. Но и жизнь рождает сюжеты, какие вряд ли придут в голову шустрым производителям криминальных лент».

Он с усмешкой подумал, что мог бы преуспеть в этой профессии. И был недалек от истины…

Не позднее завтрашнего утра все линии придуманного им сюжета должны были прийти к своей развязке.

Одна из них — линия Вивиан — уже приближалась к концу.

После того как Себастьян отсидел за столиком уличного кафе положенный ему Бласом Кесадой час, не заметив ничего тревожного, он направился в «Габриэлу». Не заходя внутрь, он позвонил Диди из телефона-автомата и спросил:

— Ну как?

— Сейчас, — ответил Диди.

Им не надо было произносить лишних слов, все их поступки заранее продумал «шеф».

Диди подозвал к телефону Вивиан.

— Виви, — сказал Себастьян, — у меня для тебя есть то, что ты ищешь…

— Бласу не проговорись! — пугливо сказала она. — Где встретимся?

— Деньги при тебе?

— При мне, при мне! Так где?

— На стройке универсама… Тут же, как войдешь за ограду со стороны музея.

Законсервированная после страшного землетрясения стройка подлежала демонтажу из-за трещин, появившихся в некоторых местах недостроенного универсама.

Землетрясение стало беспристрастным ревизором многих зданий и строящихся объектов Мехико, рухнувших или деформированных из-за мошенничества строительных фирм, использовавших более дешевые строительные материалы и некондиционные конструкции, позволившие прикарманить баснословные суммы.

На фоне бесформенных цементных глыб и скрюченных металлических прутьев переступающая с обломка на обломок Вивиан, в высоких сапожках и в мини-юбке балансирующая, как девочка на шаре с картины Пикассо, напоминала манекенщицу, снимающуюся на обложку журнала мод.

Она увидела машущего ей из темного проема Себастьяна и вошла из слепящего полудня в темноту.

В ней она навсегда и осталась.

Кики выстрелил ей в голову и, когда она упала, еще раз — в сердце.

Через полчаса Диди из уличного телефона-автомата не своим, перепуганным голосом оповещал полицию о том, что на «недостройке» универсама… женщину… молодую… угрохали… вся в крови!..

Глава 116

Только юный разносчик маисовых лепешек обратил внимание на то, как гигантского роста санитар в белом халате вынес на руках из подъезда черного хода седую старушку в пледе, с наполовину забинтованным лицом. Рука у старушки бесчувственно моталась.

Санитара сопровождал сутулый человек с докторским саквояжем в руке.

Впритык к подъезду стоял микроавтобус со светоотражающими стеклами, на крыше которого была укреплена дуга с двумя мигалками. Санитар с помощью доктора бережно усадил бесчувственную старушку на сиденье, рядом с ней сел доктор. Могучий санитар, еле втиснувшись на водительское место, тихо отрулил от подъезда.

Набрав небольшую скорость, микроавтобус скрылся из виду.

Второй укол, сделанный Скальпелем перед выносом забинтованной и закамуфлированной буклями и пледом «старушке» Бегонии, обеспечивал эротоману спокойную манипуляцию ее бесчувственным телом внутри микроавтобуса. «Санитар» Диди в медленной лаве автомашин продвигал его к району, где находилась фотолаборатория Кики.

На этот раз укол усыпил Бегонию.

Манипуляции Скальпеля сводились к тому, чтобы спрятать Бегонию в крепкий картонный ящик от морозильника.

Понукаемый сквернословием Диди, доктор, подозрительно пальпируя бесчувственное тело пациентки, приноравливался, как бы получше втиснуть ее в лежащий на полу ящик. Наконец это ему удалось, и он залюбовался ее позой младенца в утробе матери — той позой, в которой древние перуанские инки хоронили в корзинах своих умерших, считая, что человек должен уйти из мира в той же позе, в какой приходит в него…

Дарья, возвращавшаяся от Виктории в балетное училище и проходившая мимо здания соседней школы художественного мастерства, не поверила бы, если бы ей сказали, что около двери, ведущей в подвал фотолаборатории сгружают не морозильник, а похищенную сестру Виктории…

Диди и Скальпель внесли ящик в полутемную лабораторию. Диди тут же ушел, а Скальпель, перед тем как исчезнуть, разложил на стерильной марле все, что необходимо для спасительных инъекций, которые Бегония должна будет себе делать.

Кики, кряхтя, извлек спящую красавицу из ящика и перенес ее на кушетку, сковав ей ноги наручниками, которые в данном случае следовало бы назвать «наножниками».

Открыв через полчаса глаза, Бегония увидела ухмыляющееся лицо мышебоя Пепе.

— Не бойся, скоро мы тебя отпустим, — сказал он осклабясь.

Она привстала и почувствовала, что ноги ее скованы.

Она сбросила их на пол и села, увидев перед собой на низком столике пакет с молоком, свежий батон и марлю, на которой в чистой белой кювете находились шприцы одноразового пользования, а рядом — ампулы с инсулином, флакон со спиртом и вата.

Виктория открыла пакет и стала уписывать батон, запивая его молоком.

— Как получим выкуп, так сразу и отпустим! — убежденно повторил Кики.