Счастливый билет

Две девушки ждали на Сентрал-стэйшн. Мэри надела темно-зеленое платье, которое купила в прошлую субботу на Пэддиз-маркет, где без талонов продавались бывшие в употреблении приличные вещи. Правда, оно было на два размера больше, плечи сползли чуть ли не до локтей, и Мэри ничего не могла с этим поделать. Зато она подшила подол и затянула пояс так туго, как только могла, и теперь едва переводила дыхание.

У янки, похоже, было столько денег, что они не знали, куда их девать, и иногда, в самом конце свидания, они дарили девушкам по пять фунтов, так что Лиззи тоже посетила Пэддиз-маркет и купила себе ношеное платье. Теперь у нее было целых три платья и пальто из верблюжьей шерсти. Последним по счету стало оранжевое шелковое платье с большим запахом, которое казалось безупречным вплоть до того момента, когда Лиззи решила его выгладить. Тогда-то и обнаружилось, что внутренние швы имеют ярко-красный цвет, показывая, что платье выцвело до неузнаваемости после многочисленных стирок. Но девушка ничуть не расстроилась. Платье было модельным и потому единственным в своем роде, и Лиззи иногда думала, что к ней когда-нибудь подойдет его прежняя владелица и скажет: «Эй, вы носите мое платье!» К нему прилагался широкий пояс, который можно было обернуть дважды вокруг ее талии, отчего Лиззи выглядела такой тоненькой и хрупкой, что Мэри, задыхающаяся в своем тугом поясе, зеленела от зависти.

Лиззи нравилось, как тонкая материя облегает ее бедра. Дома у них не было большого зеркала, так что ей пришлось рассматривать себя в дамской комнате на вокзале. Когда Лиззи впервые взглянула на свое отражение, то испытала шок. Разумеется, она и раньше видела себя во весь рост в витринах магазинов, но для нее стало откровением увидеть себя во всей красе.

Во-первых, у нее за спиной копошилось множество девушек, наносящих макияж, причесывающихся и вообще старающихся привести себя в порядок перед появлением янки, которые вот-вот должны были приехать из Бертонвуда, и Лиззи не могла не заметить, что у многих из них были грузные, некрасивые фигуры, жидкие немытые волосы или лица, испещренные угрями. Разумеется, среди них были и симпатичные особы, но Лиззи, стараясь не поддаваться самодовольству и зная, что тщеславие — грех, не могла найти другой пары ног, таких же стройных, как у нее, или глаз, столь же больших и лучистых. И, вне всякого сомнения — тщеславие здесь было уже ни при чем, — никто из девушек не мог похвастаться такой гривой шелковистых блестящих волос, как у нее, ниспадающих до самой талии, в буквальном смысле осиной.

В тот самый день, когда Лиззи впервые увидела себя во весь рост в настоящем зеркале, она заметила, как многие девушки поглядывают в ее сторону. Лишь некоторые из них смотрели на нее с восхищением. У большинства на лицах читалась неприкрытая ревность и зависть.

— Эй, подвинься! — Какая-то толстуха оттолкнула Лиззи в сторону. — Дай и другим полюбоваться на себя в зеркало, — грубо заявила она.

— Прошу прощения, — запинаясь, пробормотала Лиззи, которая только что осознала, что красива. Необычной, бросающейся в глаза красотой.

Спустя несколько недель после первого визита Лиззи на Сентрал-стэйшн к ней подошла высохшая пожилая женщина, которая была намного старше остальных.

— Твоя мама знает о том, что ты приходишь сюда, девочка? — проскрипела она.

— Разумеется, — солгала Лиззи.

Лицо старухи было очень бледным и так густо припудрено, что казалось, будто она сунула голову в мешок с мукой. Губы напоминали кроваво-красную узкую щель. У женщины недоставало нескольких зубов. Ее звали Джорджи, и она всегда последней уходила под ручку с каким-нибудь янки, — то есть если вообще уходила. Янки отчаянно нуждался в женщине, если обращал внимание на Джорджи.

— Тебе не следует здесь бывать, — заявила женщина. Одна нога у нее была короче другой, и обычно старуха передвигалась, кренясь набок, хотя это и получалось у нее быстро и ловко. — Твоей матери не стоило разрешать тебе сюда приходить.

— Она ничуть не возражает.

Лиззи тряхнула головой, желая, чтобы Джорджи поскорее убралась и оставила ее в покое. Во-первых, с минуты на минуту должен был подойти поезд, а во-вторых, девушке не хотелось, чтобы ее видели в обществе этого пугала.

Но оказалось, что от Джорджи не так-то легко отделаться.

— Послушай, милашка, — с заговорщическим видом произнесла она. — В таком случае тебе прямая дорога в «Адельфи». Девчонка с твоей внешностью запросто сможет сколотить там целое состояние.

— Вы так полагаете? — машинально откликнулась Лиззи, спрашивая себя, что старуха имела в виду.

Но в следующее мгновение Джорджи была забыта — локомотив, выпустив клубы пара, остановился, поезд замер у перрона, и к Лиззи устремился Хэнк, как всегда, первым проскочив турникет.

— Всем привет! — произнес он со своим очаровательным, тягуче-ленивым техасским акцентом, а потом подхватил Лиззи на руки и закружил ее, так что юбка-колокол взметнулась вокруг ее длинных ног, которыми она едва не сбила Джорджи наземь.