Счастливый час в «Каса Дракула»

— Это не так уж и плохо, — попытался утешить меня Гэбриел. — На ситуацию можно посмотреть и с другой стороны. Если уж ты осталась жива, то теперь, возможно, проживешь дольше. И почти все это время у тебя будет отличная кожа.

— У меня и так отличная кожа, — буркнула я. Но его слова «если уж ты осталась жива» не шли у меня из головы. Как же так — я ни разу в жизни не слышала, что где-то обитают подобные существа. — А много ли… э-э… вас вообще?

— Немного, — печально ответил он. — Для политической силы — точно маловато.

Гэбриел молчал довольно долго. Я уж подумала, что рыжик больше ничего не скажет, но он вдруг добавил:

— С одной стороны, я понимаю, что это правильно, и наше время уже почти миновало. А с другой — надеюсь, что когда-нибудь наука поможет остановить вымирание наших семейств.

Мы миновали виноградники, тянувшиеся вдоль обочины несколько километров, и по извилистой дороге взобрались на холм. Мощные деревья сомкнули свои ветви над дорогой, так что неба не было видно вовсе. И лишь отражающие свет указатели помогали нам продолжать путь. В том месте, где по одну сторону дороги обнаружился овраг, я достала из сумочки пистолет, стерла с него свои отпечатки и выбросила в окно, в темноту. Гэбриел молча наблюдал за моими действиями. Возможно, с ним я чувствовала себя в безопасности, а может, мне просто все стало безразлично. Я взяла и уснула.

Когда я проснулась перед самым рассветом, наша машина двигалась по тряской узкой дороге. Видимо, Гэбриел где-то останавливался, потому что в руках он держал бумажную чашку, из которой то и дело отпивал кофе. Небо начало постепенно светлеть, что позволило мне предположить следующее: обступившие дорогу величественные деревья были вековыми дубами. Где-то неподалеку прокукарекал петух. Птицы начали утреннюю перекличку и затянули свои песни.

Гэбриел свернул с дороги и остановил грузовик перед белыми воротами.

— Приехали, — объявил он.

Протянув руку из окна машины к столбу с домофоном, Гэбриел набрал какой-то код. Ворота распахнулись. Как только мы въехали во двор, ворота тут же захлопнулись за нами. Впереди возник темный силуэт большого дома, окруженного деревьями; окна первого этажа излучали теплое свечение.

— Сколько же народу умерло от… как, кстати, вы это называете?

— Обычно мы говорим просто: «наше заболевание».

— И каков уровень смертности?

— У меня недостаточно знаний, чтобы ответить на твой вопрос. Я не располагаю такими сведениями.

— Ну да, — скептически заметила я.

Тут к грузовику примчалась целая стая разномастных тревожно лающих собак. Гэбриел медленно объехал дом и остановил грузовик.

— Они не укусят. — Рыжик выпрыгнул из машины и принялся гладить животных, радостно прыгающих вокруг и помахивающих хвостами.

Я выбралась из машины гораздо осторожнее. Оказавшись ближе, я поняла, что дом представляет собой прямоугольное строение из светлого песчаника. И двинулась за Гэбриелом к крыльцу.

— Может, кто-то уже и встал, не знаю, — произнес он, открывая дверь.

На пороге я заколебалась, мучаясь в догадках, насколько же пугающим окажется интерьер. Обтянутые атласом гробы, доспехи, бесконечные мраморные коридоры, оглашаемые эхом безумного хохота? Впрочем, мои предположения насчет трансильванской темы закончились прямо в прихожей, которая была выполнена в стиле старинной калифорнийской миссии: каменные терракотовые плиты на полу и лестница со стальными перилами.

Справа располагалась арка, через которую открывался вид на просторную гостиную с белыми оштукатуренными стенами и совсем не страшной коричневой кожаной мебелью.

— Мне казалось, что вампиры предпочитают нечто более впечатляющее, — высказалась я, обернувшись к Гэбриелу. Тот остановился у зеркала, пытаясь пригладить волосы.

Гэбриел поднял на меня взгляд.

— Ты ужасно смешная. Нет. И, кстати, мы отражаемся в зеркалах. Так что долой глупые старые предрассудки.

— Ты скандировал это на вампирском гей-параде? «Мы несмертные педики, час наш настал, запомни нечесаный натурал!»

За моей спиной кто-то неодобрительно откашлялся. Обернувшись на этот звук, я заметила на лестничной площадке невысокую хрупкую женщину с серебристыми волосами. Несмотря на ранний час, она была одета в аккуратно выглаженные джинсы и превосходно сидевшую хлопковую блузку в бело-розовую клеточку. Ее мягкие коричневые мокасины идеально подходили к коричневому же кожаному ремню. Она смотрела на меня невероятными изумрудно-зелеными глазами, отчего я почувствовала себя оленем, оказавшимся в свете фар грузовика-трейлера.

— Бабушка! — зардевшись, прохрипел Гэбриел.

Женщина стала спускаться с лестницы, а я почему-то почувствовала себя неловко в своих дурацких zapatos' [29] со сломанным ремешком, рваных брюках и пиджаке под леопарда.

— Кто это, Гэбриел? — Женщина произнесла этот вопрос четко и холодно. Она ничуть не скрывала своей враждебности, и, конечно, ей было невдомек, что для меня быть нежеланной гостьей — самое привычное дело.