Счастливый час в «Каса Дракула»

Во время ужина я думала о том, каково это — начинать с чистого листа, и вспомнила один рассказ, который недавно прочитала. Там молодая женщина остается без денег на банковском счету и без собственного гардероба, потому что ее любовник-трансвестит сбегает с богатой наследницей. Вместо того чтобы жалеть себя, она соблазняет отца этой богатой наследницы и выходит за него замуж, а потом заставляет мужа лишить коварную парочку наследства. Поразмыслив о мужестве и изобретательности героини, я повеселела.

— Эдна, а мне очень нравятся рассказы Дэны Франклин, — призналась я. — Она приходится вам родственницей?

— Мы все хорошо знали ее, — дала Эдна один из своих невероятно развернутых ответов.

— И?

— Она писала прозу. Довольно дурацкую, так ведь?

— Нет, не так, если, конечно, вы не считаете дурацкими произведения Генри Джеймса' [60]. Она тоже затрагивает вопросы взаимодействия европейской и американской культур, нуворишей и потомственных богачей, социальных классов, доверия и предательства.

— Но ведь Джеймс писал очень серьезно, верно? — уточнил Сэм.

— У него есть и смешное. У Франклин легкий стиль, но ведь она этого и добивалась. Тут все как в хорошо испеченном флане' [61], понимаете? — Все посмотрели на меня, словно на идиотку, поэтому я пояснила: — Я имею в виду вот что: пирог очень нежный и легкий, но в нем куча яиц и крем — они и делают его таким.

— Ням-ням, флан, — пробормотал Гэбриел.

Эдна посетовала на мое невежество и заявила, что подобные идеи — прямой результат плохого образования. Я не заглотила наживку и не стала расспрашивать госпожу Грант, как и чему училась она. Потому что была уверена — она наверняка заявит, что получала стипендию Родса' [62], переводила Библию с арамейского или изобрела земное притяжение, а то и еще что похлеще.

Освальд весьма эротично провел указательным пальцем вдоль своей шеи, до самого воротника, и проговорил:

— Мне кажется, Франклин — замечательная писательница. Когда читаешь ее рассказы, нетрудно вообразить ее саму. Как будто ты с ней знаком.

Странно, что его ощущения были настолько сродни моим.

— Пожалуй, в ее творчестве есть нечто… даже не знаю, что… очень сильно отличающее ее от других. А что с ней случилось потом? — поинтересовалась я.

— Обычное дело — замужество, дети, нехватка времени, — ответила Эдна. И начала говорить о винограднике и возможности делать вино.

Я не слушала ее. Я думала о замужестве, детях и творчестве.

Присутствие Освальда изменило атмосферу в доме даже сильнее, чем приезд Гэбриела. Мы больше не были единой компанией: Освальд и Уинни были парой, а мы — приложением к ним. После ужина, когда все сели смотреть «Скандальную свадьбу»' [63], Освальд устроился рядом с невестой, обняв ее одной рукой. Богатая молодая разведенка Кейт Хепберн собиралась выйти замуж за какого-то олуха; тем временем на горизонте мелькал учтивый Кэри Грант, и циник Джимми Стюарт уже начал в нее влюбляться. А на бедную, но привлекательную девушку-журналистку вообще никто не обращал внимания. Так ведь всегда бывает, верно?

Когда Эдна отправилась спать, Освальд взглянул на Уинни и спросил:

— Пойдем и мы?

Конечно, они помолвлены, но все равно эта фраза звучала как непристойное предложение. Нет, лучше уж не думать о них в этом смысле.

— У меня ужасно болит голова, — нахмурившись, произнесла Уинни.

На мгновение лицо Освальда приобрело раздраженное выражение.

— Тогда — спокойной ночи, — отрывисто простился он и ушел.

— Ложись, а я принесу тебе ромашкового чая, — сказал Сэм, дотронувшись до плеча Уинни.

Он и вправду самый внимательный мужчина на свете.

Я уже чувствовала себя совершенно обделенной мужским вниманием, как вдруг Гэбриел схватил меня за руку и предложил:

— Давай я уложу тебя в постельку?

Он уселся на мою кровать и принялся рассказывать о парне, с которым только что познакомился, а я тем временем чистила зубы, умывалась и надевала ночнушку.

— Правда, у меня нет времени заниматься красивыми мальчиками, — с раздражением заметил он. — Кругом одна работа, работа, сама понимаешь.

Прежде чем лечь в постель, я решила дать выход всем негативным эмоциям, накопившимся за последнее время:

— Гэбриел, а что это за план против КАКА? Могу ли я как-нибудь помочь?

Гэбриел скорчил сначала одну рожицу, потом другую.

— Какой у тебя почерк? — наконец спросил он.

Я пожала плечами.

— Обычный. Я пишу так, как меня научили в школе. Но я неплохо подделываю другие почерки, если есть с чего копировать.

Во время учебы в ПУ у меня была отличная подработка в службе, занимавшейся сборами пожертвований. Там я сочиняла жалостливые и вдохновенные «личные» письма главным спонсорам от профессоров с разных факультетов. Когда я уходила оттуда, моя начальница рыдала в голос.

— Ну, ведь это интересно! — радостно произнес Гэбриел. — Я поговорю с Сэмом, и мы наверняка придумаем для тебя работу. — Потом он выключил свет и пожелал: — Сладких снов, малышка!

Мне снились реки, фонтаны и бассейны с густой алой жидкостью. Мечтать не вредно!

Глава двадцать первая Женщина-вамп(ир)