Читаем Счастливый человек полностью

К нему приезжали три очень солидных врача.Одна все твердила о грыже и хирургии.Другой, молоточком по телу стуча,Рецепт прописал и, прощаясь, промолвил ворчаО том, что тут явно запущена пневмония.А третий нашел, что банальнейший грипп у него,Что вирус есть вирус. Все просто и все повседневно.Плечо же болит вероятней всего оттого,Что чистил машину и гвозди вколачивал в стену.И только четвертый, мальчишка, почти практикант,На пятые сутки со «Скорой» примчавшийся в полночь,Мгновенно поставил диагноз: обширный инфаркт.Внесли кардиограф. Все точно: обширный инфаркт.Уколы, подушки… Да поздно нагрянула помощь.На пятые сутки диагноз… И вот его нет!А если бы раньше? А если б все вовремя ведать?А было ему только сорок каких-нибудь лет,И сколько бы смог он еще и увидеть, и сделать!Ошибка в диагнозе? Как? Отчего? Почему?!В ответ я предвижу смущенье, с обидой улыбки:– Но врач – человек! Так неужто, простите, емуНельзя совершить, как и всякому в мире, ошибки?!Не надо, друзья. Ну к чему тут риторика фраз?Ведь, честное слово, недобрая это дорога!Минер ошибается в жизни один только раз,А сколько же врач? Или все тут уж проще намного?!Причины? Да будь их хоть сотни мудреных мудрей,И все же решенье тут очень, наверно, простое:Минер за ошибку расплатится жизнью своей,А врач, ошибаясь, расплатится жизнью чужою.Ошибка – конец. Вновь ошибка, и снова – конец!А в мире ведь их миллионы с судьбою плачевной,Да что миллионы, мой смелый, мой юный отец,Народный учитель, лихой комиссар и боец,Когда-то погиб от такой вот «ошибки» врачебной.Не видишь решенья? Возьми и признайся: – Не знаю! —Талмуды достань иль с другими вопрос обсуди.Не зря ж в Гиппократовой клятве есть фраза такая:«Берясь за леченье, не сделай беды. Не вреди!»Бывает неважной швея или слабым рабочий,Обидно, конечно, да ладно же, все нипочем,Но врач, он не вправе быть слабым иль так, между прочим,Но врач, он обязан быть только хорошим врачом!Да, доктор не бог. Тут иного не может быть мненья.И смерть не отменишь. И годы не сдвинутся вспять.Но делать ошибки в диагнозах или леченье —Вот этих вещей нам нельзя ни терпеть, ни прощать!И пусть повторить мне хотя бы стократно придется:Ошибся лекальщик – и тут хоть брани его век,Но в ящик летит заготовка. А врач ошибется,То «в ящик сыграет», простите, уже человек!Как быть? А вот так: нам не нужно бумаг и подножьяПорой для престижа. Тут главное – ум и сердца.Учить надо тех, в ком действительно искорка божья,Кто трудится страстно и будет гореть до конца!Чтоб к звездам открытий взмыть крыльям, бесстрашно звенящим,Пускай без статистик и шумных парадных речейДипломы вручаются только врачам настоящимИ в жизнь выпускают одних прирожденных врачей.Чтоб людям при хворях уверенно жить и лечиться,Ищите, ребята, смелее к наукам ключи.У нас же воистину есть у кого поучиться,Ведь рядом же часто первейшие в мире врачи.Идите же дальше! Сражайтесь упрямо и гибко.Пусть счастьем здоровья от вашего светит труда!Да здравствует жизнь! А слова «роковая ошибка»Пусть будут забыты уверенно и навсегда!
Перейти на страницу:

Все книги серии Интервью у собственного сердца. Коллекция

Похожие книги

Крестный отец
Крестный отец

«Крестный отец» давно стал культовой книгой. Пьюзо увлекательно и достоверно описал жизнь одного из могущественных преступных синдикатов Америки – мафиозного клана дона Корлеоне, дав читателю редкую возможность без риска для жизни заглянуть в святая святых мафии.Роман Пьюзо лег в основу знаменитого фильма, снятого Фрэнсисом Фордом Копполой. Эта картина получила девятнадцать различных наград и по праву считается одной из лучших в мировом кинематографе.Клан Корлеоне – могущественнейший во всей Америке. Для общества они торговцы маслом, а на деле сфера их влияния куда больше. Единственное, чем не хочет марать руки дон Корлеоне, – наркотики. Его отказ сильно задевает остальные семьи. Такое стареющему дону простить не могут. Начинается длительная война между кланами. Еще живо понятие родовой мести, поэтому остановить бойню можно лишь пойдя на рискованный шаг. До перемирия доживут не многие, но даже это не сможет гарантировать им возмездие от старых грехов…«Благодаря блестящей экранизации Фрэнсиса Копполы эта история получила культовый статус и миллионы поклонников, которые продолжают перечитывать этот роман». – Library Journal«Вы не сможете оторваться от этой книги». – New York Magazine

Марио Пьюзо

Классическая проза ХX века
И пели птицы…
И пели птицы…

«И пели птицы…» – наиболее известный роман Себастьяна Фолкса, ставший классикой современной английской литературы. С момента выхода в 1993 году он не покидает списков самых любимых британцами литературных произведений всех времен. Он включен в курсы литературы и английского языка большинства университетов. Тираж книги в одной только Великобритании составил около двух с половиной миллионов экземпляров.Это история молодого англичанина Стивена Рейсфорда, который в 1910 году приезжает в небольшой французский город Амьен, где влюбляется в Изабель Азер. Молодая женщина несчастлива в неравном браке и отвечает Стивену взаимностью. Невозможность справиться с безумной страстью заставляет их бежать из Амьена…Начинается война, Стивен уходит добровольцем на фронт, где в кровавом месиве вселенского масштаба отчаянно пытается сохранить рассудок и волю к жизни. Свои чувства и мысли он записывает в дневнике, который ведет вопреки запретам военного времени.Спустя десятилетия этот дневник попадает в руки его внучки Элизабет. Круг замыкается – прошлое встречается с настоящим.Этот роман – дань большого писателя памяти Первой мировой войны. Он о любви и смерти, о мужестве и страдании – о судьбах людей, попавших в жернова Истории.

Себастьян Фолкс

Классическая проза ХX века
Соглядатай
Соглядатай

Написанный в Берлине «Соглядатай» (1930) – одно из самых загадочных и остроумных русских произведений Владимира Набокова, в котором проявились все основные оригинальные черты зрелого стиля писателя. По одной из возможных трактовок, болезненно-самолюбивый герой этого метафизического детектива, оказавшись вне привычного круга вещей и обстоятельств, начинает воспринимать действительность и собственное «я» сквозь призму потустороннего опыта. Реальность больше не кажется незыблемой, возможно потому, что «все, что за смертью, есть в лучшем случае фальсификация, – как говорит герой набоковского рассказа "Terra Incognita", – наспех склеенное подобие жизни, меблированные комнаты небытия».Отобранные Набоковым двенадцать рассказов были написаны в 1930–1935 гг., они расположены в том порядке, который определил автор, исходя из соображений их внутренних связей и тематической или стилистической близости к «Соглядатаю».Настоящее издание воспроизводит состав авторского сборника, изданного в Париже в 1938 г.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века