Читаем Счастливый день полностью

— Однако, я сейчасъ своими глазами видлъ повстку.

Вра Павловна разсердилась, вспыхнула и стала еще миле.

— Ну что мн длать съ этимъ невозможнымъ Петровымъ?! — воскликнула она съ самой искренней печалью. — Онъ меня ни въ чемъ не слушается, иногда позволяетъ себ такой тонъ… и увряетъ меня во первыхъ въ томъ, что я ровно ничего, какъ есть ничего не смыслю и никогда не буду смыслить въ хозяйств, и, во вторыхъ, въ томъ, что вы, понимаете, вы сами, лично, только и длаете все лто, что сманиваете моихъ коровъ и чмъ-то окормили мою любимую тирольку… А теперь вотъ и мировой, несмотря на мое формальное запрещеніе!.. Юрій Михайловичъ, милый, помогите мн… посовтуйте…

«Милый» — съ этимъ словомъ много разъ обращались къ нему хорошенькія женщины. Это слово могло напомнить ему много блаженныхъ мгновеній. Но никогда еще, даже въ лучшее время юности, не наполняло оно его такимъ тепломъ и свтомъ. Онъ вдругъ понялъ что давно ужъ скучаетъ, что скука его непремнно будетъ все расти и расти, если онъ теперь же не убьетъ ее, не уничтожитъ, не вырветъ съ корнемъ.

Онъ отвернулся отъ широкой, залитой солнцемъ, знакомой равнины, гд терялся его взглядъ, прилегъ на трав, подперъ рукою голову и пристально, не отрываясь, сталъ глядть въ глаза Вр Павловн. Ему показалось, что въ этихъ глазахъ можно все увидть, вс ея мысли, ея чувства… Сердце его странно замерло, почти остановилось. Во рту пересохло, такъ что трудно было говорить, но онъ — все же заговорилъ, не спуская глазъ съ Вры Павловны:

— Вы просите моего совта… Положеніе трудное… Вашъ Петровъ плутъ и обманываетъ васъ жестоко — я это знаю и берусь доказать вамъ. Хорошаго управляющаго найти трудно… Сами вы дйствительно ничего не знаете въ хозяйств… При этомъ, съ двумя такими имніями какъ наши, гд вс межи перепутаны, гд моя земля то и дло съ трехъ сторонъ врзается въ вашу, а ваша — въ мою — всегда будутъ происходить непріятности… Наши два имнія должны составить одно, — и тогда хозяйство пойдетъ прекрасно…

И они не отрываясь глядли въ глаза другъ другу. Вра Павловна вспыхнула. Грудь ея порывисто дышала.

— Такъ что же? — какъ-то неувренно, почти задыхаясь прошептала она, — вы хотите предложить мн… купить мое имніе… или продать мн ваше?..

Онъ вдругъ опустилъ глаза и проговорилъ быстро, не переводя духа:

— Нтъ, я хочу предложить вамъ соединить наши имнія другимъ способомъ — за меня замужъ…

Краска сбжала съ ея щекъ.

Нсколько мгновеній продолжалось молчаніе. Далеко гд-то прокричалъ журавль. Мопсикъ всталъ на ноги и потянулся звая. Наконецъ, она подняла глаза и встртилась снова съ его блестящимъ, ожидающимъ взглядомъ.

— Для округленія имнія и удобства? — едва слышно произнесла она.

Улыбка озарила все лицо его и быстрымъ движеніемъ онъ протянулъ къ ней руки. Мопсикъ зарычалъ, косясь на него однимъ глазомъ.

Ясная улыбка разлилась и по лицу Вры Павловны.

— Я такъ беззащитна, что поневол должна на все согласиться, — сказала она, отвчая ему крпкимъ пожатіемъ. Онъ склонился къ ней и покрывалъ долгими поцлуями ея блыя, нжныя руки.

Мопсикъ все косился, и вдругъ заметался на мст и отчаянно залаялъ.

1917

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Проза / Альтернативная история / Боевая фантастика / Военная проза