Счастливый город

Однако общественное движение по возвращению людей в города, которое зародилось в Копенгагене, распространилось по всему миру. В Нью-Йорке последователи Уильяма Уайта опирались на его теории социализации, чтобы улучшить самые нездоровые места. Фред Кент, когда-то работавший в качестве научного сотрудника с Уайтом, организовал некоммерческий «Проект за общественные места» (Project for Public Spaces), отвечавший за социальное наблюдение. Раньше к нему обращались собственники Рокфеллеровского центра за консультацией, как установить колючую ограду вокруг тисов на их площади, чтобы люди не сидели под ними и не трогали деревья. Управляющие видели в людях проблему. Им не хотелось иметь дело с бомжами или вандалами. Кент вежливо посоветовал вместо оборонительных укреплений вокруг деревьев поставить под ними лавочки, на которые можно присесть. Собственники воспользовались его рекомендацией и решили реорганизовать площадь так, чтобы она привлекала посетителей. Это стало началом перемен, в результате которых площадь перед Рокфеллеровским центром превратилась в одно из самых посещаемых мест в городе. Здесь и везде ученики Уайта применяли метод, который он назвал триангуляцией. Они организовывали внешние стимулы так, чтобы побудить людей оказаться близко друг к другу и между ними завязался разговор. В простейшей форме метод триангуляции может означать, что общественная телефонная будка, мусорный бак и скамейка находятся близко друг к другу, а уличные музыканты могут устраивать представления возле лестниц. Всё это способно стимулировать людей замедлиться и стать ближе друг к другу.

Увидеть триангуляцию в действии вы сможете в самых популярных общественных местах в мире. Этот принцип действует на площади Кампо: кафе, музеи, столбики и мощеный амфитеатр дают отличный повод прийти сюда и не спешить уходить. Самая старинная площадь Парижа — площадь Вогезов — задумывалась как гостиная комната для города, когда ее закладывали более 400 лет назад. Сегодня ее фонтаны и газоны конкурируют за внимание туристов с магазинами и кафе, расположенными по краям площади.

Принцип триангуляции обрел новую жизнь в градостроении, когда еще одна ученица Уильяма Уайта, Аманда Бёрден, была назначена директором по городскому планированию Нью-Йорка. Под ее руководством модернизация «бонусных площадей» началась всерьез. Так, когда-то пустынная площадка перед зданием корпорации General Motors наполнилась жизнью благодаря удачному сочетанию общественного и коммерческого пространства. Складные стулья и столики удобно расположились под десятками гледичий с видом на небольшой пруд и сразу стали отличным местом, где можно перекусить во время обеденного перерыва. Но главная достопримечательность площади — стеклянный куб высотой с дом в самом центре. Он напоминает стеклянную пирамиду архитектора Юй Мин Пэйя во дворе Лувра, но на самом деле это вход в подземный магазин Apple. Место дышит жизнью и энергией. Однажды сентябрьским днем я увидел здесь маленькую девочку, любовавшуюся своим отражением в пруду, задремавшего бизнесмена в строгом костюме, десяток пар, которые вместе обедали, и еще с десяток таких же зевак, как я сам. Именно люди делают место интересным и достойным внимания, а его планировка сводит их вместе и заставляет замедлиться, чтобы превратить ландшафт из мрамора, бетона, воды и стекла в социальную среду.

Велик соблазн воспринимать чувство общности и единения как сложную науку, во всем зависящую от мастерства специалистов по городскому планированию. Но иногда достаточно пустить дело на самотек. Так, мне довелось какое-то время жить в районе Копилко на юге Мехико. Это беспорядочное нагромождение зданий из кирпича и железной арматуры. Мое любимое место там было самым безобразным во всем районе: крошечная площадь на краю улицы Эхе Диас Сур с восемью полосами дорожного движения, где мини-автобусы, или peseros, окутывали прохожих клубами синего дыма и, как быки, мчали вдоль тротуаров. Сверху свисали провода. Линию горизонта разрезали щиты с рекламой дезодоранта и мобильных телефонов. Несмотря на весь этот хаос, в площади было что-то особенное. Ее волшебство состояло из двух частей. Во-первых, мраморная лестница в западной части, которая уходила под землю к станции метро. Каждый час сотни людей поднимались и спускались по ней, чтобы пересесть на peseros или пройти дальше пешком до Национального автономного университета Мексики.