Счастливый конец

— После ужина мы уложим тебя спать поближе к печке, — сказала жена Угольщика. — А утром ты расскажешь нам о себе, если захочешь.

— Возьми себе в подарок эту куклу, — сказала дочка Угольщика. — Она деревянная, но очень красивая. Мы дадим ей самое лучшее имя. Какое тебе больше всех нравится?

— Я знаю только одно имя — Веснушка, — тихо ответил Трубочист — Пусть куклу зовут Веснушкой. Оно лучшее на свете. И тогда уже не важно, будет ли кукла красавицей.

— Покажи, что это? — спросила дочка Угольщика, увидев у Трубочиста книгу сказок. — Это игрушка?

— Это книжка, — ответил Трубочист. — Книжка сказок.

— А что такое сказки?

— Сказки — это чудесные истории. В них участвуют Волшебницы, Людоеды, Золушки и короли. В книжке много картинок и все — разные.

— Я никогда еще не видела картинок, покажи! — попросила дочка Угольщика.

В очаге вспыхнул и погас последний голубой огонек. Угли подернулись пеплом. Стало совсем темно.

— Картинки нельзя рассматривать в темноте. Спи, ты посмотришь их утром, — сказала мать.

Все улеглись.

«Какие они добрые! — подумал Трубочист. — Они ждали меня, даже не зная моего имени, и поторопились накормить, ни о чем не расспрашивая. А я-то думал, что остался на свете совсем один. Как хорошо, что я ошибся».

Дремота стала одолевать его, мысли — путаться. Деревянная кукла без лица неожиданно открыла глаза и заговорила голосом маленькой хозяйки.

— Я никогда еще не видела картинок! — услышал Трубочист и понял, что говорит не кукла, а девочка.

— Если бы у меня была такая книжка, я стала бы совсем счастливой.

— Спи, дочка, — послышался голос матери. — Спи.

— Каждое утро, когда ты с отцом уходишь, я открывала бы книжку и до самого вечера рассматривала картинки. Ах, если бы ты знала, как тянется время, когда я одна, и как мне хочется попросить у мальчика эту книжку! — горячо и торопливо шептала девочка.

— Спи, дочка, спи, — повторила мать. — Не думай о книжке. Она чужая. Когда-нибудь я куплю тебе точь-в-точь такую же.

— А «когда-нибудь» может случиться завтра? — с надеждой спросила девочка.

Мать помолчала.

— Нет, — послышалось из темноты. — «Когда-нибудь» бывает не скоро. Надо быть терпеливой.

Девочка ничего не ответила. Ведь она лучше, чем кто бы то ни был, знала, что такое терпение: Трубочист молчал. Нечаянно подслушанный разговор заставил сжаться его сердце. Если бы он был хозяином книжки! Но книжка не его. Она принадлежит Веснушке! Как же быть? Как быть? Трубочист не спал всю ночь напролет и, только когда наступил рассвет, принял решение.

В лачуге было почти светло. У очага висела просохшая за ночь одежда. На столе стояла миска. В ней — остатки вчерашнего ужина. Хозяева спали. Теперь, при дневном свете, мальчик понял, до чего они бедны. Он взглянул на спящую девочку. Ресницы ее слиплись от недавних слез, и она судорожно вздыхала во сне, как вздыхают, наплакавшись досыта.

— Не плачь, — тихонько сказал он и положил книгу сказок рядом с бледной щекой девочки на подушку. — Не плачь, — повторил он. — «Когда-нибудь» бывает и сегодня.

Потом он накинул на плечи куртку и, положив в карман подаренную ему девочкой деревянную куклу, вышел из лачуги, неслышно притворив за собой дверь.

Между тем бедная нарисованная Веснушка висела на стене в золотой раме. Девочке было нестерпимо холодно.

«Все кончено, — думала Веснушка. — Никто из моих друзей не догадается, что я здесь. А ведь я уверена, что Трубочист не расстается с книжкой. Подумать только! Ведь я сижу у него в кармане, а он не подозревает об этом. Неужели никто не придет мне на помощь?»

Но время шло, и все оставалось по-прежнему. Вдруг Веснушка заметила, что из подполья стали выползать мыши. Целыми полчищами бродили они по залу и совещались, собравшись возле портрета.

Но вот часы пробили полночь, и Веснушка увидела под потолком какую-то тень. Сделав под потолком несколько кругов, она остановила свой полет возле портрета.

— Не бойтесь, — прошептал тоненький голосок. — Я не причиню вам зла. Мне надо поговорить с вами.

Веснушка молчала.

— Я знаю, — продолжал тот же голосок, — что нарисованные девочки не умеют разговаривать. Поэтому я буду задавать вам вопросы и сама же отвечать на них.

— Кто вы? — спросили бы вы меня, умей вы говорить.

— Я — летучая мышь. Я называюсь так вопреки тому, что обыкновенные мыши не признают этого родства. Они считают меня легкомысленной хвастуньей, потому что я умею висеть вниз головой. Эти жалкие созданья не понимают, что мне так удобнее смотреть на звезды. Ведь моим родственникам никогда не приходило в голову, что небо прекраснее их душных норок. Ах, если бы вы знали, какая радость — висеть где-нибудь на чердачной балке и видеть через слуховое окно, как плывет по небу луна, загораются и тухнут созвездия, белеет Млечный Путь и тают облака. А они, мои тетки, дяди, двоюродные бабушки и дедушки, вылезают по ночам из своих норок только с одной-единственной целью — добыть себе пищу и не помышляют ни о чем другом. Меня они презирают за то, что я умею летать, и не хотят поддерживать со мной даже простого знакомства.

— Огорчает вас это? — спросили бы вы.