Счастливый конец света

Оказывается, я был выдвинут кандидатом для Эталонной пары, призванной осуществлять представительство в других обитаемых мирах, лежащих на пути третьей экспедиции. Когда я услышал, что вторым кандидатом является Непревзойденная, что у нас с ней, как указывалось в заключении комиссии, «выявлено ряд идеальных соответствий» (далее шло их перечисление на не доступном мне медицинском жаргоне) и что мы «как бы созданы друг для друга», я окончательно пришел в себя, и мой первый вопрос был: а почему «как бы»?…

18

Для начала я выспался, воспользовавшись одной из прерогатив кандидата в эталоны, которому предоставлялось «право хорошо отдыхать», поскольку вменялось в «обязанность хорошо выглядеть».

Совместить с первого раза одно с другим мне не удалось: проспав подряд пятьдесят четыре часа, я явился на площадку с помятым и опухшим лицом, украшенным вдобавок несколькими пластырями (от росшая щетина отступала с боями), а также со сплющенным правым ухом (спал на нем не поворачиваясь). Видеочелнок «Трех шестерок» долго вертелся вокруг моей головы, не зная, с какого боку к ней подступиться – наверное, Джерри Скроб требовал от Хью эталонного «крупняка» – что чрезвычайно раздражало моего наставника, усматривавшего в этих маневрах лишь наглую попытку помешать нашему разговору. Вскоре я понял, в чем дело: его коронный номер с носом больше, не работал! Либо Хью набил руку, либо «Три шестерки» раздобыли более совершенную видеоаппаратуру, но теперь его прочищаемый нос просто не попадал в кадр, а производимый при этом шум выдавался Скробом за «продувку вентиляционной системы ракеты-носителя» (конечно, тут же приносились извинения за неудачный каламбур).

Приемлемый ракурс наконец был найден, последовало несколько банальных вопросов (счастлив ли я, любил ли в детстве играть в жениха и невесту и прочая дребедень), однако последний вопрос Скроба озадачил меня:

– Малыши и малышки не дадут соврать – мы ни на секунду не сомневались в том, что наш Преэр Победоносный завоюет и это право – быть Эталоном, вобравшим в себя все лучшие черты сильного пола. Не сомневались мы и в победе Нды Непревзойденной, хотя, ко всеобщему огорчению, ее обследование проводилось в недосягаемом для наших видеошатлов месте. («Слава террской богоматери!» – подумал я.) Но, как известно, для получения титула Эталонной пары Преэру и Нде предстоит выдержать еще один экзамен – на эталонное знание. Как вы готовитесь к нему, Победоносный, – вместе или порознь?

Честно признаться, я впервые слышал о таком экзамене, и о моей готовности к нему не могло быть и речи. В бытность мою аудитором я больше налагал на практические занятия, пренебрегая общеобразовательными и теоретическими дисциплинами: несколько конспектов с «помудрушками» Допотопо – вот, собственно говоря, весь багаж знаний, вынесенный мной из стен школы. Памятуя о своем провале на переходных экзаменах, я, естественно, не рискнул бы еще раз воспользоваться «помудрушками» (хотя, по-моему, они-то и составляют тот минимум, который необходим любому эфироплавателю). Оставался «Циклоп», хотя уже при одном виде этого толстенного, словно ожиревшего от избытка информации справочника я всякий раз начинал испытывать приступы неудержимой зевоты, а после нескольких часов работы с ним – желание привязать его к себе на шею и броситься в ближайший отстойник…

Итак, как мы с Ндой готовимся, вместе или порознь, если я не видел ее с того далекого – фантастически далекого дня съемок?

Мне на помощь пришел Допотопо:

– Вместе, ясное дело, вместе. Пятьдесят четыре часа они штудировали «Циклоп», страницу за страницей, пока Нда не выдержала и не свалилась с ног. Да и на нем вон, видите, лица нет, совсем заучился хлопчик. Не мучайте его больше, дайте хоть чуток передохнуть.

И Допотопо потянулся большим пальцем к ноздре, одновременно заслоняя меня собой. Это подействовало: пожелав удачи на экзамене, Скроб извинился за неудачный каламбур («лично я, малыши и малышки, считаю, что Эталонной паре достаточно одного… сексамена»), и наши изображения исчезли с небосвода.

Наставник торжественно поставил передо мной баклагу с фирменным варевом:

– Остыло, небось. Борщ, он хорош, когда кишки обжигает, но такому труженику, как ты, и этот сойдет… Да ты не дуйся, ешь, ешь, хлопчик.

Меня не надо было долго упрашивать. Я тут же уткнулся носом в баклагу и так громко зачавкал, что с трудом разбирал торопливый шепоток наставника:

– Голова твоя, чего тут греха таить, к теориям не очень приспособлена, потому как вся разумная сила и смекалка у тебя в руки пошла, за что, собственно, я и уважение к тебе имею. Ведь дело наше такое, что иной раз уметь гвоздь без молотка вколотить поважнее, чем антимонии всякие разводить. Оно-то можно было бы, конечно, и без этой Эталонной пары обойтись, вы с ней и так бы поехали, но маэстро полагает, что так меньше риску…

– Для кого меньше?

– Для всех, для экспедиции…

– А если я провалюсь на экзамене?

– Маэстро обещался помочь, но как именно – не сказал, хлопчик.

– Может, запустит мне под череп весь «Циклоп»? – съехидничал я.