Счастливый номер семь (ЛП)

Теперь я уж точно не сосредоточусь. Всего несколько минут, и я бы вернулся к Монике, но потом я бы всю ночь волновался о Лайле. Так или иначе, я чувствовал за нее ответственность, и, если бы кто-нибудь сделал ей больно, я бы лично отомстил.

Я закрыл за нами дверь и провел рукой по волосам.

— Ух, Моника, мы наверстаем упущенное в следующий раз.

Она с отвращением окинула Лайлу взглядом, на ее мрачном лице читалось «Как ты мог променять меня на нее?», и неожиданно мне стало гораздо легче сказать ей «прощай».

— В твоих мечтах, мудак, — выплюнула она, проходя мимо. Итак, никакой любви я не потерял. Я все-таки проводил ее, хотя мышцы моих бедер горели от сегодняшней встряски, и нужно было преодолеть еще много ступенек, но так я хоть наполовину ощущал себя джентльменом. Когда я вернулся, Лайла подняла взгляд от пятен на диване.

— Забава на неделю?

Я плюхнулся рядом с ней, вздрогнув от того, что зацепил покалеченное чуть ранее место. Чувак думал, что настоящий крепыш, но я отобрал шайбу и забил гол, в итоге — синяк.

— На самом деле, я встретил ее три недели назад, премного благодарен.

— О, перезагрузка. Я впечатлена.

— Слышу осуждение в твоем голосе. Довольно жестоко после того, как ты перекрыла кислород моим яйцам. Полагаю, мне просто придется сделать это с тобой, — я наклонился к ней, открыв рот и высунув язык.

— Фу! — она засмеялась и отмахнулась.

Хорошо. Она уже улыбалась. Грусть на ее лице убивала меня. Однако она быстро вернулась. Если бы это был кто-то другой, я бы убежал подальше, чтобы избежать обсуждения чувств или того, что довело ее до слез. Но Лайла была моей девочкой, и, как я уже сказал, я чувствовал за нее ответственность. Наверное, потому, что общаться с ней всегда было легко — эдакий необходимый перерыв в жизни — и у меня практически не было близких друзей, которые знали меня так же хорошо, как она. Мне это нравилось, и, честно говоря, я не был уверен, как ей удавалось делать все проще.

— Выкладывай.

Она вытерла ладони о бедра, концентрируясь на этом движении.

— Сегодня вечером у меня было свидание. Даже больше, я была шестым колесом на самом жалком из всех вариантов свидания.

— Шестым колесом? — спросил я.

Лайла рассказала мне про подготовку, выпивку, а когда она опустила голову вниз и прошептала о каком-то мудаке, назвавшем ее уродиной и скучной, я стиснул кулаки, желая найти его и показать ему силу их удара.

— Я просто думаю, что не могу вернуться туда, — она вытерла слезы со щек. — Можно я переночую на твоем диване?

— Ты же знаешь, что можно. В любое время.

За последние несколько месяцев я забыл, какой хрупкой она может быть. У нее никогда не было проблем с тем, чтобы высказать мне, что у нее на уме, хоть это и требовало времени, и иногда я волновался, что люди ею пользуются. Никогда бы не подумал, что у кого-то хватит ума быть настолько откровенным.

— Тот парень был неправ, Лайла. Он самый настоящий кретин.

Она размотала шарф и отшвырнула его в сторону. Потом скрутила свои русые волосы в подобие жгута, взяла карандаш со стола и засунула его так, чтобы закрепить его.

— Не думаю, что я прям такая уж уродина, я обычная. И скучная. Все, что я делаю, — это учусь. Так же, как и в средней школе. Я думала, что, когда поступлю в колледж в большом городе, все изменится. В итоге, все остальные изменились, а я все такая же недотепа и зануда, как и всегда. Все эти разговоры о том, что после средней школы станет лучше, все это вранье.

Я даже не знал, с чего начать. Казалось, что здесь так много мин, которые могут взорваться, если я скажу что-то не так.

— Я устала, Бек. Я больше не хочу совершать безопасные поступки просто потому, что я слишком боюсь попробовать что-нибудь еще.

В ее глазах появилась решимость — так же, как когда мы решали сложные уравнения по химии в прошлом семестре, или когда один из наших опытов не получился, и нам нужно было выяснить причину.

— Пришло время изменений. Время дать себе немного воли. Я на втором курсе и до сих пор не сделала ничего, что полагается. Типа напиться до рвоты и забыть остаток ночи.

— Клянусь, ты меня переоцениваешь.

Она посмотрела на меня убийственным взглядом, и я поднял руки.

— Хорошо, хочешь напиться и блевать — я не буду тебя останавливать.

— Но я хочу сделать больше, чем просто напиться.

Лайла нахмурилась, и я практически увидел, как закрутились колесики в ее голове.

— Мне нужно составить список и наметить план.

Я хотел было заметить, что список — не самый лучший способ дать себе волю, но решил, что пусть будет так, как будет. Она наклонилась и посмотрела по сторонам.

— У тебя есть какая-нибудь ручка или карандаш?

— Удивительно, что у меня есть тот, который у тебя в волосах. Если тебе действительно нужно что-то записать, я могу принести ручку из кухни.

— И листок бумаги?

Как будто она когда-нибудь пользовалась одним без другого. Так что вместо кухни я пошел в спальню, схватил практически пустой блокнот и ручку и протянул ей.

Лайла постучала ручкой по губам.