Счастливый остров

Так молилась одна раройская девушка. Она была совершенно права, потому что на Рароиа рыба несравненно важнее хлеба. Многие островитяне совсем не едят хлеба, а кто и ест, так очень редко — на рождество, пасху или еще по каким-нибудь праздникам. Зато рыбу раройцы едят ежедневно, и все их любимые блюда представляют собой продукты моря в том или ином виде.

Да это и вполне естественно для народа, который живет на уровне моря посреди величайшего в мире океана, на атолле, образующем огромный природный рыбопитомник. В сравнительно мелкую лагуну ежедневно с приливом заходят тысячи, десятки тысяч рыб, из которых многие остаются и размножаются. Другие рыбы издавна обосновались в лагуне, приспособившись к коралловым отмелям и подводным зарослям. (Как они первоначально попали сюда, предоставляю объяснять зоологам.)

Но в отличие от настоящего рыбопитомника, здесь одинаково легко ловить рыбу и в самом раройском «аквариуме» и вокруг атолла. Широкий уступ внешнего рифа представляет собой привычное «пастбище» для многих видов. Рыба ходит косяками, и островитяне могут буквально черпать ее из моря в любом количестве, не опасаясь, что убудет.

Сколько видов обитает в лагуне — никто не знает, но я без особого труда насчитал около двухсот, а сами раройцы называют по меньшей мере еще столько. Пусть местные названия не отвечают требованиям научной систематики (часто раройцы по-разному называют большую, среднюю и мелкую рыбу, относящуюся к одному и тому же виду), все же получается внушительное количество видов.

Температура воды круглый год очень ровная, колеблется в пределах 27–30°, и естественно, что здесь обитают совсем другие рыбы, чем в наших широтах. Примечательно, что нам не пришлось увидеть на Рароиа ни одной известной нам ранее рыбы.

Некоторые рыбы достигают длины в два-три метра, а весят столько же, сколько взрослый человек; другие — совсем маленькие, несколько сот штук может уместиться в обычной глубокой тарелке. У одних длинный острый нос, других отличают плавники, напоминающие ангельские крылья, есть колючие, как ежи, но все они очень красивы и сверкают всеми мыслимыми красками и оттенками. Подчас встречаются просто невероятные узоры; очень распространенная рыба кокири являет глазу какую-то сюрреалистическую оргию цветов: вокруг рта у нее розовые полосы, словно небрежно накрашенные губы, в верхней части головы — коричневый треугольник, из которого смотрит большой глупый глаз (не отсюда ли взяли свой символ многие теософские общества?), внизу, на «подбородке» — непривлекательные светло-зеленые пятна, на спине — прозрачные светло-желтые плавники, ближе к хвосту на теле появляются оранжевые полосы на буром фоне и, наконец, хвостовой плавник украшен желтыми точками, которые, рассыпавшись в беспорядке, как бы ищут выхода из голубого лабиринта.

Но раройцам безразлично, как выглядит рыба; главное — чтобы она годилась в пищу. И надо сказать, что за немногими исключениями (хорошо известными каждому островитянину) туводные рыбы не только съедобны, но и удивительно вкусны. Некоторые напоминают салаку, другие — треску, но в большинстве случаев вкус оказался для нас совершенно новым и незнакомым. Вы не найдете и двух видов с одинаковым вкусом; очевидно, этим и объясняется то обстоятельство, что мы, подобно раройцам, способны есть рыбу пять-шесть раз в неделю, и она нам не приедается.

Но чтобы стол был разнообразным, нужна полная уверенность, что будет поймана рыба желаемого сорта. Раройцы разрешили эту проблему безупречно, им никогда не грозит разочарование. В отличие от наших рыболовов-любителей, они никогда не ловят наудачу, а сначала решают, какая рыба нужна, и соответственно выбирают место и орудия лова, которые, как они знают по опыту, гарантируют успех.

Так как природные условия и мир подводных обитателей не претерпели никаких изменений за последние несколько тысяч лет, то и большинство способов лова на Рароиа остается в основном неизменным со времен язычества.

Правда, некоторые способы теперь вышли из употребления. Заброшены огромные каменные ловушки, остатки которых и по сей день можно увидеть вдоль берегов лагуны. Эти ловушки, состоявшие из длинных, в несколько сот метров, каналов и целого лабиринта камер, давали в прошлом очень много рыбы. Их ничего не стоит отремонтировать, но никто не хочет этим заняться. Исчез старый дух коллективизма; нет на атолле ни светских, ни религиозных властей, которые побуждали бы раройцев работать сообща[34].

— Какой смысл чинить ловушки, — заявил нам как-то Тупухоэ, — только споры и ругань начнутся. Ловушки принадлежат всем. Предположим, что мы их починим и решим делить улов поровну между всеми. Это несложно. Но как сделать, чтобы никто по ночам не подбирался к ловушкам и не крал рыбу? Нельзя же сторожить круглые сутки. В старину жрецы объявляли ловушки табу, и никто не смел трогать улов. Просто и хорошо! Но теперь никто не верит в табу…