Счастливый рыжий закат

— Вам нравится? Не жалеете о моем втором желании?

— Нет, что вы!

— Ну добро, колокольчик в рыжих волосах, добро! — черные глаза засмеялись из-под густых бровей, — Ануш! Ануш, а ну иди к нам!

Молодой курчавый парень со скрипкой, расписанной синими колокольчиками подошел и поклонился старейшине.

— У нас гости, Ануш! Раймон пришел. Не частый он у нас гость, но желанный всегда. И красавица вот с ним. А? Ты посмотри — что твой огонь! Поели у нас гости, попили! А теперь пойдут танцевать, нас радовать, а? Играй, Ануш!

Милорд Швангау подмигнул мне, встал и подал руку. Волшебное свойство синелика куда-то испарилось. Не знаю, покраснела ли я, но испугалась очень. Я ведь не только готовить. Я еще и танцевать не умею!

— Я не…

— Не бойтесь, Рене. Все хорошо. Мы должны станцевать, иначе обидим хозяев.

Я очень боялась. Стеснялась. Но вскоре поняла, что нужно делать. Танец под ритмичные хлопки был очень простым. И веселым. Мы даже могли с милордом переговариваться:

— Вам очень идет этот венок.

— Барто обещал мне дать семена и образцы. Это магическое растение, и у меня уже есть идеи как можно…

Милорд приложил палец к моим губам и улыбнулся.

— Рене, пожалуйста. Не думайте сейчас о целительстве и ваших исследованиях. Пусть это будет моим третьим желанием.

— А не много ли желаний на один сегодняшний вечер? — мои губы расплылись в лукавой улыбке, а сознание сжалось от ужаса.

Я вообще понимаю, что делаю? Я как с ректором разговариваю? Что они там заваривают, эти чкори…

Но милорд Швангау, кажется, не обиделся. Он улыбнулся, взял меня за талию, поднял и закружил. Радостные крики, хлопки. Свет луны, треск костра, звуки скрипки и…его счастливые глаза.

9

— Мелани!

— Рене!

Я добралась до маленького городка Киржигаль ближе к вечеру. Прямо за ним начиналось лесничество. Там, ближе к северной границе, в самой глуши стоял маленький, но крепкий деревянный домик. Мое отшельническое счастье!

— Ну, наконец-то! Я уж думала, ты никогда из своего Роттервика не выберешься! — подруга обняла меня.

Я лишь рукой махнула. Говорить ни об императорском суде, ни о эпидемии — не хотелось.

— Девочки! Смотрите, кто к нам приехал!

— Тетя Рене!

Две одинаковые девочки выбежали навстречу. Синие платья, белые косички, золотые веснушки, румянец во всю щеку! Это все воздух наших северных лесов. У Эли и Лины — дар целительниц. Эля, правда, посильнее. Еще на улице заметила три птичьих гнезда на крыше их дома, а уж цветы на балкончике как разрослись! У целительниц особая энергия. К дому, где растет юное дарование — тянется все живое.

— Ох, ты! Как выросли! Пора показывать вас учителю Ирвину.

— Да! Да! Да! — девчонки прыгали вокруг, дергая меня за юбку.

— Да оставьте вы ее в покое, неугомонные! Эля! Лина! Хватит, я сказала! Идите, поставьте воду! Человеку умыться с дороги. Ты голодая?

— Нет, не голодная. Сейчас только трав заварю, и от вашего знаменитого меда не откажусь!

— Тетя Рене! Проверьте меня!

— И меня!

Близняшки, как и я когда-то, мечтали уехать из дома. Стать целительницами. Еще каких-то четыре года назад я приезжала, а они играли — рисовали друг у друга на ладонях соком бервалета свернувшуюся кольцами змею…

И вот они уже почти взрослые. Полтора-максимум два года — и Ирвин заберет их в университет.

— Ну, давайте! Идите сюда!

— Да что ж это такое, Рене! — Мелани побледнела, — иди хотя бы умойся! Ну что ж с порога-то!

— Мел… От того, что я сделаю это позже — ничего не изменится. Перестань. Все хорошо.

И я приложила знак целительницы ко лбу Эли. Змея вспыхнула и засеребрилась. Осталась одна голова. У Лины змея загорелась больше чем на половину, но чуть меньше, чем у сестры. Это означало, что через год-другой их дар вступит в силу. Если не учить — они его потеряют.

— Пойдемте ужинать лучше, — грустно улыбнулась Мелани, одним взглядом давая понять, что сейчас ничего слышать на эту тему не хочет. — Ждали только тебя, Рене.

Я вздохнула, и пошла вымыть руки. Небольшая, пахнущая свежим срубом веранда. Кадки с цветами. Птичий гомон — три гнезда с птенцами на крыше. Тяжелый, круглый стол. Чистая скатерть. Запах трав и меда. Свежий хлеб.

— Розовый, — кивнула Мелани на закат вдалеке.

— Да. С кровавой полосой у самого горизонта. Бабуля такие вот закаты ненавидела. Всегда говорила — быть беде. Странно. У меня, кажется, наоборот все только наладилось…

— Не обращай внимания! Сказки все…

— Тяф! Фыррррррррр……

— Чуфи! Ты как всегда, к закату! — я окунула лицо в огненную шкурку.

— Ха-ха-ха-ха… Рене! Не понятно, где кончается Чуфи и начинаешься ты! Обе рыжие! — Мелани рассмеялась и налила лисице молока. — Она что, прошла вместе с тобой порталом?

— Нет. Просто… Она всегда там, где я. И всегда — к закату…

— Ой, волнуюсь я… Как они в столице освоятся? На первый курс же в четырнадцать лет берут — маленькие совсем.

— Присмотрю. Да и нельзя талант не использовать. Тем более целительский — будут потом тебе душу выматывать. Что не сбылось, не сложилось.

— Твоя правда, Рене. Но страшно.

— Ты бы слышала, как моя бабушка от целителя Ирвина отбивалась. Как шумела, в чем его обвиняла… Это было что-то!

— А ты?