Счастливый случай

У учителя нашлась такая книга, каких Петюшка раньше не встречал. В ней много говорилось о том, откуда взялись у простых людей многие обычаи, обряды, поверья. Там говорилось, что все это перешло к теперешним людям от предков-язычников. Язычники верили в ту силу, которая грозила им, могла или облагодетельствовать, или уничтожить их благополучие; например, гроза могла наполнить влагой их поля и луга или спалить их жилища и самих перебить, поэтому они поклонялись и солнцу и огню. Эти силы казались им божественными, и они всячески чтили их, приносили им жертвы. Кроме этого, они думали, что и в воде есть свой бог и в лесу. И потом еще, в случае какой неудачи, прибегали к прежним богам, разыскивали жрецов-кудесников; те, потеряв уже власть над людьми, старались как-нибудь восстановить ее и охотно принимали к себе приходящих, брались помогать всяким невзгодам их и рассказывали всякие небылицы про свое могущество. Недалекие люди верили им, вера эта пережила много веков, и преемники языческих жрецов -- колдуны, ведуны и знахари -- попадаются до сих пор и продолжают еще обманывать темных людей.

Кроме этого, Петюшка узнал многое другое из этой книги и ясно понял, что языческой темноты и сейчас еще много в их жизни, и темноты такой вредной, что люди, поддерживая ее, думают, что они этим служат добру. Теперешние свадебные пирушки, боязнь необъяснимого для них и многое другое -- разве это не следы еще язычества? Когда Петюшка уразумел все это, то он дал себе слово, что при каждом случае будет стараться открывать правду и встречному и поперечному, и при каждом случае он действительно старался говорить, что знает, каждому, кто с ним сталкивался в ночном ли, в избе ли у товарища; но его одним ухом слушали, а в другое вылетало, что он говорил, и больше подтрунивали над ним.

"Мели, Емеля, нонче твоя неделя", -- говорили ему.

"Зачитаешься ты своих книжек-то -- скоро на стену полезешь".

"А то с ума сойдешь, на людей кидаться станешь".

Петюшке очень горько было видеть к себе такое отношение и слышать такие речи; но он не падал духом -- он думал, что когда-нибудь должны же разобрать люди, что он говорит не пустяки, когда-нибудь выпадет случай, что люди будут понимать, что он говорит правду, и будут верить ему.

И вот такой случай скоро подошел.

IV

Кончился уже покос, стоял июльский жаркий день. В Редькиной давно уже пришли с лугов, высушили сено вчерашней косьбы, убрали и привезли сегодняшнее кошеное; сложив с возов свежее сено, бабы и ребятишки принялись укладывать его в копны. Работа кипела живо, несмотря на то что сегодняшний день им немало пришлось поработать. Бабы точно и не чувствовали этого, а весело поворачивались, то и дело поглядывая за сараи, где на длинных, но узких полосах желтела зрелая рожь, к которой они должны были скоро идти с острыми серпами. Мужики в это время, собравшись большою толпою среди улицы, толковали, когда и кому зажинать. Одни говорили, что нужно сегодня, другие -- до завтра отложить.

– - Чего до завтра откладывать, сегодня нужно, -- внушительно сказал один из стариков, -- в этом деле мешкать нечего; скорее зажал -- и ладно.

– - Ну, сегодня так сегодня, -- решительно проговорил староста. -- Только кого же послать на это дело?

– - Старуху какую постепеннее -- вот хоть бабушку Лукерью, -- молвил один мужик.

– - Ну что ж, пусть она зажинает, -- сказал староста.-- Андрей! -- обратился он к белокурому молодцеватому мужику. -- Ты скажи своей матери: мол, зажинать тебе велели.

– - Ладно, -- проговорил Андрей.

– - Ну, а теперь давайте богу молиться, чтобы все благополучно шло.

Мужики повернулись лицом к востоку и, сняв с головы картузы и шапки, начали молиться. Настроение всех сделалось торжественное, все истово и усердно крестились и низко кланялись. Помолившись, все опять накрыли головы, и некоторые выговорили то, что у каждого было на уме:

– - Чтоб все по-хорошему: дело бы спорилось да по череду шло!

– - Да чтоб оттяжки не было…

– - Ну что ж, теперь, чай, и по домам можно идти, бабам помогать сено ворошить? -- спросил один мужик.

– - Да, ступайте, больше говорить не о чем, -- проговорил староста.

Мужики один за другим тронулись с места, как вдруг из-за избы, у которой собиралась сходка, выскочили две бабы, запыхавшиеся, растрепанные, по лицам их можно было судить, что они чем-то страшно перепуганы. Увидав их, и староста и мужики остановились.

– - Что вы? -- опросил баб староста.

– - Ох, батюшки!.. Беда-бедущая!..

– - Что такое? Что за беда? -- спросили в один голос несколько мужиков и окружили баб.

– - Подите поглядите, что в поле-то деется!

У мужиков почему-то за спиной мурашки забегали, лица у всех вытянулись и побледнели.

– - Что ж такое там деется? -- допытывался староста.

– - Подите поглядите сами, да скорей!

Бабы повернулись и побежали по той дорожке, по которой вышли; староста и мужики гурьбой двинулись за ними.

V

Выйдя за сарай, бабы, староста и мужики остановились. Перед ними расстилалось широкое море пожелтевшей ржи, тихо волновавшейся от легкого ветерка.