Счастливый случай (CИ)

— Что там такого интересного? — Спросила меня вышедшая покурить на крылечко провизор, заинтригованная моим вниманием и недоуменной усмешкой, застывшей на моем лице.

— Да так. Ничего особенного. Радуюсь, что молодому поколению не чужды ночные романтические прогулки.

— О! Да Вы, Владимир Петрович — романтик?

Я удивленно посмотрел на нее, но возражать не стал, только назидательным тоном поведал ей о вреде курения и прошел, минуя ее в зал. Для того чтобы меня не отвлекали от чтения и размышлений, я старательно изображал из себя нелюдима, не вступал ни в какие разговоры и по большей части отмалчивался на адресуемые мне время от времени вопросы.

Смена, тем временем, подошла к концу. Дождавшись напарника, я без спешки передался ему, и примерно вначале десятого уже спускался на эскалаторе в метро. Передо мной, ступеньках в десяти, опускался примеченный мною бомж-книголюб. Правда, сначала на бомжа он был вовсе не похож, но стремительно в него превращался: из объемной спортивной сумки он извлек свои извечные пакеты и грязную куртку, саму, неподходящую к его костюму чистую сумку, он вывернул наизнанку и получил из нее изношенную хозяйственную. Прямо на эскалаторе он и преобразился. Дело довершила шапка, к которой, как оказалось в действительности, уже изначально были прикреплены космы на вид грязных не стриженых волос, собственная же голова его была вполне нормальная. Узнать же его до преображения мне помогла лишь до боли знакомая книга, которую он практически все время, за исключением надевания куртки, держал подмышкой. Ну, по крайней мере, теперь ясно, почему у этого «бомжа» отсутствовал столь необходимый для него атрибут в виде вони.

Заинтересовавшись им еще больше, чем обычно, я решил понаблюдать за его дальнейшими действиями. Первые полчаса мне это легко удавалось, потому что он сел на свою извечную лавку, согнав при этом какую-то интеллигентного вида бабулю, и завидного старания, осматриваясь вокруг, не проявлял. Потом мне стало скучно и зябко, да и игра в шпионов мне удовольствия после бессонной ночи не приносила, а интерес хотелось удовлетворить. Лучшее, что я смог придумать, это просто подойти и сесть рядом с ним. Видимо, мое соседство оказалось для него крайне нежелательным, так как он, напустив на себя грозный вид, и театрально разыгрывая пьяную агрессию, начал что-то говорить мне на повышенных тонах, при этом в его голосе я ясно уловил какой-то странный говор. Началась эта его попытка выдворить меня аккурат, когда подходящий поезд заполнил шумом все вокруг. Я, в свою очередь, приклеив к лицу маску дебила-переростка (которая мне очень даже правдоподобно удается), посмотрел безразлично на него и отвернулся, продолжив сидеть. Проигнорировать пришлось и попытку столкнуть меня уже силой. Когда же, не достигнув нужного эффекта с первого раза, он собирался предпринять ее вновь, а я, ожидая развития событий, повернул к нему свое искаженное гримасой лицо, рука его, уже занесенная для толчка, опустилась. Он заметно поник и стал нервничать. Однако, спустя всего мгновение, в его глазах зажглась странная искорка, его опустившаяся было рука, полезла в карман куртки и извлекла из него фунфырик дешевого коньяка, который был тут же протянут мне. Сказать, что я был поражен его изобретательностью — ничего не сказать. Чтобы не противоречить выбранной самим себе роле, мне пришлось взять у него эту бутылку. Да что там взять! Под его хитрющим взглядом, мне ее пришлось открыть и выпить. Естественно, рискнул я это сделать, только убедившись в целостности упаковки. Но, видимо, качественно запечатать можно бутылку с любым содержимым. Свет белый сразу же поплыл перед моими глазами, а дальнейшее происходящее подернулось пеленой.

9 глава

На организованную батей встречу я немного опоздал, из-за того что пришлось выбирать маршрут по соображениям скрытности. В подвале дома со стороны небольшого дворика, расположенного недалеко от Мясницкой улицы по Большому Златоустовскому переулку располагалось кафе, где меня уже ждали. Зайдя в зал и осмотревшись, я без труда приметил батю, сидящего в компании двоих незнакомых мне людей. Один из них был, на вид, батин ровесник, второй — явно моложе меня. Не стоило особого труда догадаться, что, не смотря на воскресный день, эти двое пришли сюда не из своих домов, а из здания, расположенного совсем неподалеку. Старший из них обладал суровым лицом и пронизывающим взглядом. Для полноты картины, вместо рубашки с закатанными по локти рукавами и расстегнутым на две пуговицы воротником так и виделась кожаная тужурка с, пристегнутым к поясу, массивным маузером. Тот, что моложе, даже не смотря на строгий тёмно-синий костюм, разительно не вписывающийся в каноны воскресного вечера, напротив, выглядел обычным простофилей. Правда, это если не обращать внимания на его глаза — ясные и умные. Пока я подходил к столику и представлялся, они оба меня внимательно рассматривали.