Счастливый уголок

— Да вот в город, попробую — не купят ли там? Дорога поисправилась, проехать можно. Не хочет ли кто со мной поехать? Не нужно ли кому в город? Я бы подвез…

Совсем заволновались люди в долине…

— Вона!.. И в город на продажу повез!

— И продаст!

— И денег домой привезет!

— Я видел — прибавляет кто-то — в Страсбурге за такие плоды хорошие деньги платят.

— А вот с ним Петр поехал, он расскажет.

Ну и нарассказал же Петр!.. В Страсбурге пасторовы плоды не то что раскупили — расхватали!.. А за его картофель против других много дороже платили.

И посыпали люди к Оберлину.

— Дай дичок!.. Научи сеять!.. Научи прививать!..

И дает, что может Оберлин, и учит, и присматривает, как люди за дело принимаются. И в церкви проповедью их ободряет:

«Разрушение, разорение — дело вражие, Богу неугодное: в созидании же на пользу общую — исполнение заповедей Христовых. Удобряйте почву, сажайте, разводите полезные деревья, и помогайте малосильным соседям: делитесь дичками, прививками, помогайте трудами; кто научился — помоги незнающему!..»

«Во всем помогайте друг другу. Начало всякого создания — отсутствие вражды, единение любовью. Без общего мира нельзя угодить Богу». «Когда идешь с жертвою Богу», учит Господь (Евангелие от Матвея, глава 5-я, ст. 23, 24), «подумай, вспомни — не обидел ли брата, своего, и если обидел, оставь жертву и спеши помириться с братом, и, только помирясь, возвратись в жертве своей. Иначе не будет она угодна Господу».

«Благословит Бог также каждого, кто выроет нужную канаву, расчистит почву на пользу общую на площади, при дороге. Трудитесь, трудитесь сообща. Явитесь единым стадом во имя общего пастыря — Христа!.. и узрите благость Его!»

*

Прошло еще лет пять, шесть, и уже не один пастор возит свои овощи да плоды в город. И уже не смеются над пастором. Напротив чуть запинка, — к нему:

— Как тут быть?

Если заспорит кто, что не так дело делается, иначе надо, — ему сейчас:

— Спроси у пастора… Как он присоветует! По его слову и сделаем…

*

Одна, беда — дороги плохи, трудно в город попадать; зачастую и совсем нельзя, особенно осенью; а плоды не ждут — портятся; и цены на рынке не ждут: что сегодня полтина, через, неделю — гривна!

— Что это, ребята, мы бьемся дорогами — заговорил Оберлин. — Шутка горами, объездами пробираться! Да и там зачастую проезда нет. Одолели нас ручьи, болота, бездорожье… Вот бы от деревни к деревне по долине, да от долины к большой дороге пути поисправить, чтобы всегда проехать по ним можно было!

— Ну, понес опять!.. Разве такое дело одолеешь!.. На все мера есть! — снова заговорили люди.

А пастор со своим работником, не говоря больше никому ни слова, уже за работу принялись… Шаг за шагом! Шаг за шагом!.. Тихо, а подвигается дело.

Стыдно стало людям: один пришел — помогать стал, а затем другой. А там и всякого совесть зазрит: «Для общего дела люди трудятся, как же лодырем сидеть!..»

*

В некоторых местах исправлять дороги приходилось, правда, очень трудно. Но Оберлин верил, твердо верил, что общими трудами все рано ли, поздно ли преодолеть можно.

— По горсточке миром гору натаскать можно! — говаривал он.

Ведь у нас народ тоже говорит: «С миру по нитке — голому рубаха»… «Дружно — не грузно, а один и у каши застрянешь».

Под одной из деревень в долине стояло болото, которое приходилось объезжать очень далеко.

— Вы бы, — говорить Оберлин жителям деревни, — с полей камни понемногу обирали да к стороне складывали. Вон они у вас как поля засорили. Посмотрите, я свое поле понемногу да понемногу совсем очистил.

Кое-кто стал — пашет ли, боронит ли, — камни с поля подбирать. Иной раз мальчишек, девчат вышлют:

— Чем бегать попусту, подите пособирайте камней с поля!

Придет нищий просить милостыни к пастору. Видит Оберлин — просит старик, калека, больной… Подаст, а сам к односельчанам его:

— Не стыдно вам не призреть несчастного человека!

Но вот пришел к пастору за помощью человек крепкий.

— Что же ты не работаешь?

— Нет работы.

— Поди на общественную дорогу, поработай там пока. С дороги камни сложи в кучу, в сторону. А то вот у поля с краю камни лежат. Носи их к придорожному болоту, да бросай в него!

И притом, конечно, накормит, даст сколько сможет деньгами от себя. А увидит, что человек от работы вправду не прочь, и место или дело ему приищет.

Никогда, бывало, сам Оберлин мимо болота не идет, чтобы с поля камней не тащил. Подойдет, бросит в назначенное место, в болото, и — дальше!

— И вы бы так-то на пользу общую! — говорит он при этом людям.

Смеются люди, а ходят мимо болота не с пустыми руками. Камни-то, смотришь, с полей в кучки, из кучек в болото перебираются да перебираются.

А то встречает Оберлин у болота несколько дюжин парней. На дороге большие каменные обломки лежат, может уже веками лежат. Возле них кто-то (не сам ли пастор?) три-четыре здоровых шеста положил… У ребят с собою заступы.

— А не поможете ли, ребята, вот камень в болото своротить!.. Одну минуточку пожертвуем на общее дело, благо свел нас Бог тут вместе. Копни-ка, братец, тут… А ты дай заступ, я здесь подрою… Ладно! — говорит Оберлин. — Ну-ка, дружно теперь!