Счастливых бандитов не бывает

А через полчаса серая «бэха» «Волков» на подъезде к мосту была расстреляна из двух автоматов. Шкет, Крыса, Бомба, Хан и Мильонщик погибли на месте. Причем каждый получил контрольный выстрел в башку. Общество это удивило: кому могли так круто перейти дорогу зеленые сопляки? И лишь те, кто знал про столкновение с джипом Гарика, не удивлялись. Только сделали вывод: у речпортовского бригадира совсем съехала крыша!

Это происшествие имело неожиданное последствие. «Волки» разбежались, попрятались по углам, «Кружка» опустела. Больше о них никто и никогда не слышал. Потенциально опасная банда перестала существовать.

Глава 10 Война Лиса

Любите меня, пока я живой,

Прощайте меня, пока я грешу
Потому что уже мой небесный конвой
Распахнул над землёй золотой парашют.
Ударьте меня, пока я открыт,
Продайте меня, пока я в цене…
Небесный конвой надо мною парит,
Браслеты звенят, но ещё не на мне…

А. Сидоров. «Небесный конвой»

Охота подходила к концу. Дело, фактически, было закончено. Осталось оформить протокол опознания, подшить документ за документом в твердую картонную обложку, пронумеровать страницы, написать обвинительное заключение… Но это уже работа следователей.

Охотник находился в том прекрасном расположении духа, когда поверженный враг не вызывает уже никаких чувств — ни гнева, ни страха, ни раздражения, ничего. Как волк, замерший перед красными флажками под верным прицелом двустволки. Что-то похожее описывал Хэмингуэй в своем «Старике и море»… Огромная меч-рыба еще была полна сил и опасна, она привычно рассекала волны, била мощным хвостом и скалила страшные зубы. Но она крепко сидела на крючке и была обречена, хотя еще не понимала этого.

Не понимал своей дальнейшей судьбы и подполковник Коренев. А Сочнев все прекрасно понимал. Ему осталось только осторожно выбрать лесу, подвести хищника поближе и нанести последний удар гарпуном под левый плавник. А потом спокойно ждать, когда на морской глади всплывет белое брюхо…

Даже воронежская погода сегодня расщедрилась: светило яркое зимнее солнце, от которого глазам было больно, а в носу то и дело рождался веселый чих. Сочнев поймал на вокзале такси и сразу, не заезжая в Управление, отправился на улицу Пирогова, в учреждение ИЗ–12/2, межрайонную тюремную больницу.

Телефонограмму он дал заранее, но в бюро пропусков ее долго искали, Сочнев успел раза три чихнуть. Простудился. Ну, ничего, вернется, можно взять больничный и поваляться дома, почивая на лаврах. Хотя нет, надо принять участие в аресте этого оборотня! Пусть вспомнит тот вазелин… Майор пребывал в благодушном настроении и даже не торопил медлительную девочку, хотя в другой день и другой час наорал бы для острастки.

В глухих коридорах, освещенных забранными в сетку лампами, было больше от тюрьмы, чем от больницы, но и здесь Сочнева не покидало солнечное настроение. Он сам светился изнутри, как прикрытый слоем ткани фонарь. Хотелось петь арию тореадора! Последний удар! Всего несколько строк в протоколе опознания с приклеенными четырьмя фотографиями. «…В присутствии понятых задержанный Уваров Е.А. опознал изображенного на фото № 3 человека, подтвердив, что видел его вечером 12.12 2009 г. на территории усадьбы Калашникова О.В. между 22 и 23 часами…»

Нет, пока еще не опознал. Но опознает через несколько минут, это железно. Только вначале, без понятых, надо показать ему отдельное фото Коренева Ф. М., чтобы знал — на кого показывать.

Продолжая отсчитывать гулкие ступеньки, Сочнев не удержался, достал из внутреннего кармана эту фотографию, посмотрел, улыбнулся. Поясной портрет в парадной форме — наверное, для ведомственной газеты. Или для Доски почета. Хитроумный Лис в подполковничьей форме смотрел перед собой холодным спокойным взглядом, даже не догадываясь, в какую переделку он попал.

Четвертый этаж. Предъявив пропуск и удостоверение, Сочнев подождал, пока коренастый, с добродушным, веснушчатым лицом, рыжий контролер в несвежем белом халате отпирает решетчатую дверь в коридор.

— Проходите в третью палату, там открыто, — предложил охранник, справившись с тугим замком. — Мы его только на ночь запираем: он ведь лежачий!

— Спасибо, братец, — благосклонно сказал Сочнев. — Приведи мне минут через десять понятых. Врачей или медсестричек. Я опознание проводить буду.

— Сделаем! — кивнул контролер.

Майор без стука распахнул дверь и вошел в одиночную палату.

— Добрый день, Уваров! — сказал Сочнев приветливо.