Счастливых бандитов не бывает

Это была чистая правда, поскольку и оптовики и рядовые толкачи в Нахичевани и Тиходонске — все они ходили под Карпетом, с каждой понюшки Карпет имел свою долю.

— Так почему сразу не позвонил? — рявкнул Карпет.

— Я ж говорил — телефоны отобрали…

— А эти твои… клиенты, мать их? У них тоже отобрали? Их же там табуны ходят!

— Не знаю, — Цыга развел руками. — А куда они будут звонить? В ментовку, что ль?

Скользкий Цыга человек. Карпет с удовольствием убил бы его на месте, но боялся запачкать ковер. Делать нечего, он взял трубку и набрал Омара, поскольку ситуацию в «Загоне» надо брать под контроль.

Карпет слушал гудки в телефонной трубке и хмуро смотрел на Цыгу, на его благообразную будулаевскую рожу. Ну почему так бывает, что какая-нибудь человеческая дрянь с виду выглядит прилично и даже нравится бабам? А он, Карпет, мужчина достойный и смелый, — должен существовать в этом коротконогом потном теле и каждую минуту видеть свой огромный, на пол-экрана, нос? Это не поддавалось объяснению и только вызывало грусть.

К тому же Омар почему-то не поднимал трубку.

Карпет произнес длинное армянское ругательство, вышел на террасу и крикнул по-простому, без трубки:

— Омар!

Омара не было видно. Не только Омара — вообще никого. Парк и ведущая к дому аллея были пусты. Охранники не бродили по периметру и дорожкам, рабочий не косил траву, нянька с Артурчиком не кормили уток… Утки — да, утки были на месте и спокойно плавали в пруду. Но вся остальная картина спокойствия не внушала.

Карпет прислушался. В его владениях стало очень тихо. Даже пылесос не работал (ведь и самая бесшумная модель издает какие-то звуки). Такого не случалось уже на протяжении многих лет.

Он снова набрал Омара. Потом его помощника.

Карпет вернулся в комнату, собираясь отправить Цыгу на поиски какой-нибудь живой души.

— Эй, слушай!..

Цыга исчез.

Кабинет был пуст.

Карпет громко хмыкнул, словно они играли в прятки и старый наркобарон мог прятаться под его рабочим столом. Но под стол заглядывать не стал, а прошел прямо к двери и распахнул ее резким движением.

В полумраке из коридора на него смотрели белые неживые глаза всадников на гобеленах, блестели бронзовые завитушки старинных подсвечников. Коридор тоже был пуст. Необитаем. И почему-то дул сквозняк и тянуло застоявшейся водой с пруда.

— Б…дь, дармоеды!!! — заорал в бешенстве Карпет.

Помолчал, подышал.

— Кто-нибудь есть живой, а?..

Где-то на первом этаже почудился осторожный звук шагов, словно кто-то крался на цыпочках.

— Где прячешься, сука?!! Где пацан, а?.. Найду, б…дь, ноги поотрываю!!!

Последняя фраза, видимо, адресовалась его третьей по счету молодой жене. Или прислуге. Или охране. Или им всем вместе.

Вместо жены и охраны он заметил какую-то коричневую фигуру в витражном окне лестничной клетки. Всего несколько секунд назад ее здесь не было, Карпет готов был поклясться в этом. Окно почему-то оказалось распахнуто настежь, фигура сидела на подоконнике в довольно свободной позе и держала на весу темный предмет, по очертаниям походивший на кальян. Или на автомат. Но зачем кальян проникшему в охраняемый дом незнакомцу?!

Карпет не стал строить догадки, а тем более удивляться или возмущаться. Он бросился было в свой кабинет, где лежала в столе хромированная «беретта», но резко остановился, будто ударился о бронированное стекло. В коридоре загорелся свет. Здесь стояли вооруженные до зубов незнакомые люди; сидящий на подоконнике парень скалил на Карпета зубы и целился ему в грудь из короткоствольного автомата.

— Не дергайся, Карпет, — пророкотал чей-то бас. — А то будет то, что с твоей охраной…

Карпет благоразумно поднял руки. Кто-то ловко обшарил его с ног до головы.

— Молодец, не носишь железок дома, — раздался тот же бас. — На охрану надеешься?

И тут он понял, что жизнь изменилась, что он никогда не увидит Омара и других охранников, да и неизвестно, сколько он сам проживет…

— Да вы знаете, кто я?! — грозно прорычал он.

— Знаем, знаем…

В резную дверь вошел парень с низким скошенным лбом, развитыми надбровными дугами и выстреливающими из-под них пронзительными светлыми глазами. Он был бы похож на гориллу, если бы не коротко подстриженные волосы и аккуратная одежда: отглаженные джинсы, белая рубашка с синим шейным платком, короткая кожаная куртка. Парень держал за руку маленького Артурчика, с ног до головы перепачканного арахисовой халвой и шоколадом, которыми он, видимо, кормил уток в пруду. Увидев отца, мальчик не проявил никаких эмоций, и это было странно.

— Ты кто такой? — гаркнул Карпет. — Откуда взялся? Отпусти мальчишку! Я тебя…

— Здесь не ты решаешь, что кому делать, — сказал неандерталец спокойно. — Иди, сядь.

Чтобы хозяин больше не сомневался, кто тут на самом деле все решает, ему сунули тяжелым прикладом в солнечное сплетение, а потом в лицо. И поволокли в кабинет, бросили в глубокое кожаное кресло. До ящика стола и до «беретты» можно было дотянуться рукой, но делать этого ему не хотелось. Артурчик безразлично рассматривал висящую на стене картину. Это тоже выглядело неестественно и странно.