Счет

И выполняет обещание, по крайней мере, его первую часть. Он обхватывает губами затвердевший бутон и втягивает в свой горячий влажный рот.

– О-о-о. – Я ловлю ртом воздух.

– Хорошо? – Его дыхание щекочет мои груди, а он прокладывает дорожку из поцелуев ко второму соску.

– М-м-м, хм.

– Ты становишься мокренькой?

Я бормочу что-то нечленораздельное, потому что Дин проводит языком круги вокруг моего соска, и мне никак не вспомнить, как произносятся слова.

– Что это было? – дразнит меня Дин.

Я опять неразборчиво отвечаю.

– М-м-м, р-м-б.

Дин смеется.

– Ну ладно, придется выяснить самому.

Он цепляется пальцами за пояс моих легинсов и стягивает их вниз вместе с трусиками. В ту же секунду, как я отбрасываю их в сторону, рука Дина оказывается у меня между ног.

Совершенно неожиданно в меня проскальзывают два пальца.

– О боже, – стону я.

Волна наслаждения чуть не сбивает меня с ног.

– Черт, ты мокренькая, очень мокренькая, детка. – Из Дина вырывается рык, в его глазах блестит животный огонек. – Если я прямо сейчас не вылижу твою киску, то сойду с ума.

Я думала, что он толкнет меня на кровать. Но Дин вдруг прижимает меня спиной к двери, встает на колени, раздвигает мои ноги, и по телу пробегает дрожь, когда я опускаю глаза и вижу его потемневший от желания взгляд. Дин облизывает губы, и я почти кончаю.

Он нахально улыбается, когда замечает выражение моего лица.

– Хочешь, чтобы я ласкал тебя ртом, языком?

Мне удается только кивнуть.

И только его рот приближается к моему лону, как из меня вырывается сдавленный звук.

Едва его язык находит мой клитор, как кто-то еще издает звук.

Это не я и не Дин. Когда в коридоре раздается радостный голос Ханны, мы оба застываем на месте. Я – стоя на ногах, Дин – на коленях, словно мы играем извращенческую немую сцену.

– Привет! – кричит Ханна. – Я забежала взять свою нотную тетрадь. Забыла захватить ее к Гаррету.

Голова Дина поднята, но его губы по-прежнему находятся в сантиметрах от моей киски. Паника охватывает меня, когда шаги Ханны приближаются опасно близко к двери моей спальни.

– Элли!

Я крепко сжимаю губы. Может, если буду молчать, она решит, что я вышла.

Нет, вряд ли. Ханна наверняка видит свет, проникающий из-под двери. И уж точно заметила мои пальто, обувь и сумку в нашей общей комнате.

– Элли. – Она легонько стучится ко мне.

Я беспомощно смотрю на Дина. Но дьявольский огонек в его глазах заставляет меня прищуриться. Не знаю, что он задумал, но… о боже. Он проводит кончиком языка по моему клитору, и теперь мои глаза в ужасе расширились, потому что я только что издала стон.

– Я слышу, что ты там, – с упреком говорит Ханна.

Да, я точно стонала.

Я откашливаюсь.

– Э-э-э, да, я здесь. Прости, я…

Дин начинает целовать мою щелочку. Я снова забываю, как говорить.

– Я… о господи. Я тебя не слышала, – это все, что удается мне выжать из себя.

Повисает пауза, длинная и тревожная.

– Элли… – Ханна умолкает, кашляет и потом продолжает: – Я прервала твое… э-э-э… одиночное путешествие в Оргазмвиль?

Плечи Дина начинают сотрясаться. Его сдавленный смех вибрацией отзывается в моем клиторе и по своему эффекту вполне может составить конкуренцию любой вибрирующей секс-игрушке из моей тумбочки.

Хриплое «о да!» срывается с моих губ. Конечно же, это предназначалось Дину, но Ханна этого не знает.

– Черт, – быстро говорит она. – Прости! Я уже ухожу! Честное слово!

Ханна поспешно уходит по коридору, а затем недолго возится в общей комнате. Потом входная дверь захлопывается.

С бешено колотящимся сердцем я опускаю глаза на Дина.

– Я думал, она никогда не уйдет, – сипит он.

14

Дин

Элли кончает быстрее, чем я ожидал. Мой язык едва касается ее клитора, как она уже дрожит, стонет и сотрясается. Наверное, мысль о том, что тебя вот-вот застукают, возбуждает ее не меньше, чем меня.

Эх, если бы я довел ее до оргазма, пока Ханна стояла за дверью, это было бы охренеть как горячо. Наш маленький грязный секрет. Но так тоже хорошо: Элли скачет на моем лице, словно она жокей, а я – ее скакун-чемпион.

Хотя нет, это было больше чем просто хорошо. Мой член сейчас, как железный гвоздь, стремится прорваться сквозь ткань джинсов, и каждый раз, когда внутренние мышцы Элли сокращаются вокруг двух моих пальцев, я ощущаю ответную реакцию в своих яичках. Когда ее тело наконец расслабляется, я, поддразнивая, касаюсь языком ее клитора, а потом встаю на ноги.

– Ты как? – Я улыбаюсь, глядя в ее затуманенные глаза.

– Великолепно. – У Элли сонный и довольный голос, но она тут же приходит в себя, как только моя рука опускается на ширинку.

Штаны падают на пол. Я не стал надевать боксеры, потому что… (как сказала Элли?) они показались мне лишними. Когда пенис оказывается на воле, я обхватываю его правой рукой и поглаживаю вверх-вниз: ему давно это было нужно. Проклятье, он такой твердый, что это причиняет боль.