Счет по-венециански

Пока Брунетти ждал звонка, у него в голове промелькнула мысль, а не позвонить ли Фоско, узнать, что за птица сам делла Корте, но, во-первых, не захотел занимать телефон, а во-вторых, само упоминание имени журналиста уже было отличной рекомендацией.

Делла Корте перезвонил через четверть часа. Было слышно, как где-то поблизости гудят машины и ревут моторы.

— Будем исходить из того, что ваша линия безопасна, — проговорил делла Корте, вместо того чтобы объяснить, почему небезопасна его собственная.

Брунетти хотел было спросить, чего именно им следует опасаться, но воздержался.

— Что-то не так? — спросил Гвидо.

— Мы поменяли причину смерти. Теперь это самоубийство. Официально.

— Как это?

— А так: в отчете о вскрытии теперь значится два миллиграмма.

— Теперь?

— Да, теперь.

— И что, получается, Фаверо мог вести машину?

— Вот именно. Мог вести машину, заехать в гараж, закрыть дверь и отравиться выхлопными газами. — По голосу делла Корте чувствовалось, что он едва сдерживает ярость. — Я не смогу найти судью, который согласился бы выдать распоряжение о продолжении дела об убийстве или об эксгумации и повторном вскрытии.

— Откуда же у вас был тот, первый отчет, о котором вы мне рассказывали?

— Я разговаривал с врачом, проводившим вскрытие; он работает ассистентом в госпитале.

— И что?

— Он сделал анализ крови сразу после вскрытия, но образцы решил отправить в лабораторию, на подтверждение, так вот, в этом официальном лабораторном отчете говорилось, что уровень барбитуратов в крови значительно ниже, чем по его результатам.

— Он проверил свои записи? И образцы?

— И то и другое исчезло.

— Исчезло?

Делла Корте ничего не ответил.

— Где они находились?

— В патологоанатомической лаборатории.

— А как с ними обычно поступают?

— Их хранят в течение года после составления официального отчета о патологоанатомическом исследовании, а затем уничтожают.

— А что произошло в этот раз?

— Он получил тот отчет и решил еще раз взглянуть на свои записи: проверить, не ошибся ли. После этого он позвонил мне. — Делла Корте замолчал на мгновение. — Это было два дня тому назад. За это время он успел мне перезвонить и сообщить, что, вероятнее всего, ошибся при первом исследовании.

— Его кто-то купил?

— Естественно, — отрезал делла Корте.

— Вы что-нибудь ему сказали?

— Нет. Мне все это не понравилось еще тогда, когда он мне рассказал о своих записях во время нашего второго разговора. Так что на этот раз я согласился, что, мол, всякое бывает, сделал вид, что злюсь на него за ошибку, сказал, чтобы в следующий раз он был повнимательнее.

— Он вам поверил?

— Кто ж его знает? — отозвался делла Корте, и Брунетти показалось, что он видит, как тот пожимает плечами.

— И что же было дальше?

— Дальше я позвонил Фоско, чтобы расспросить его о вас.

В этот момент в трубке послышались какие-то странные звуки, и Брунетти сразу подумал, уж не прослушивают ли его телефон, — но потом расслышал звяканье и гудки: делла Корте кидал в автомат монетки.

— Комиссар, у меня тут мелочь заканчивается. Может, нам лучше встретиться и поговорить?

— Разумеется. Неофициально?

— Конечно.

— Где? — спросил Брунетти.

— Давайте где-нибудь посерединке, — предложил делла Корте. — Например, в Местре.

— »У Пинетты»?

— Сегодня в десять, идет?

— Да. Как я вас узнаю? — спросил Брунетти, от всей души надеясь, что делла Корте не относится к тому типу его коллег, от которых за версту отдает полицейским.

— Я лысый. А как узнать вас?

— Я похож на полицейского.

Глава 16

В тот вечер Брунетти сошел на станции «Местре» без десяти десять, спустился по ступенькам и повернул налево — в Венеции он заглянул в телефонный справочник и нашел улицу Фагаре на карте. Машины у самой станции были, как всегда, припаркованы без всякой системы и правил, а вот движение и в ту и в другую сторону было спокойным. Гвидо перешел через дорогу и направился вверх по улице налево, на втором перекрестке он повернул направо и двинулся в сторону центра. По обеим сторонам улицы тянулись ряды небольших магазинчиков с металлическими ставнями, опущенными наподобие решеток, защищавших от ночных набегов средневековые замки.

Время от времени порывы ветра подхватывали обрывки бумаги и опавшие листья, и они медленно кружили их у самой земли; рокот проносившихся мимо машин, такой непривычный для Брунетти, страшно раздражал его, как это случалось всякий раз, когда он оказывался за пределами Венеции. Тяжелый, влажный климат Венеции неизменно вызывал жалобы, но на вкус Гвидо непрерывный шум транспорта был куда хуже, не говоря уж о сопровождающей его вони, и он искренне не понимал, как можно во всем этом жить и воспринимать как должное. Тем не менее каждый год все большее число венецианцев покидало свой город и переезжало сюда, в эту жизнь, кто из-за общего падения деловой активности, кто из-за бешеных цен на жилье. Нет, он, конечно, мог понять, что экономическая ситуация гонит людей с насиженных мест. Но променять Венецию на такое? Нет, это уж слишком!