Считайте его мертвым

Последнюю часть этой борьбы Харпер созерцал в роли зрителя, предвидящего, что в будущем может стать слишком великим и процветающим. Ему часто приходилось сотрудничать с официальными организациями, но, к счастью, это сотрудничество было построено на основе взаимной выгоды, а не диктата. Тем не менее он сочувствовал ЛСК.

Спал он крепко, проснулся в восемь, позавтракал, провел утро в исследовательских лабораториях Шульца-Мастерса, которым требовались особого рода микроманипуляторы и где Харперу льстили, полагая, что только он в состоянии их изготовить. В час дня, после того как две серьезные технические проблемы были решены, а с двумя еще предстояло разобраться, Харпер ушел с предварительным заказом в кармане.

Пообедав, он направился в сторону дома, и в половине четвертого, в сорока милях от места вчерашнего убийства, его остановила патрульная машина с двумя полицейскими. Один из них вылез и подошел к Харперу.

Харпер наблюдал за его приближением с удивлением и интересом, поскольку в мозгу полицейского крутилась лишь одна мысль: «Может, да, а может, нет, но если да, на этот раз ему просто так не уйти!»

— Что-то не так? — спросил Харпер.

— Вы Уэйд Харпер?

— Да.

— Насчет вас полчаса назад было получено сообщение. Капитан Ледсом хочет вас видеть.

— Я уже виделся с ним вчера.

— А теперь — сегодня, — напомнил полицейский.

— Могу я поговорить с ним по вашей рации?

— Он хочет видеть вас лично.

— Не знаете, по какой причине?

Полицейский пожал плечами. Судя по его мыслям, он действительно этого не знал, но считал Харпера главным подозреваемым просто потому, что тот требовался начальству. Мысли полицейского показывали также, что в случае отказа он и его товарищ готовы приступить к незамедлительным действиям.

— Хотите сказать, мне придется потратить время на то, чтобы проехать до полицейского участка?

— Именно так.

Полицейский нетерпеливо махнул рукой.

— Разворачивайтесь и поехали. Не слишком быстро и без фокусов. Мы поедем следом.

Чувствуя легкое раздражение, Харпер подчинился. Он не особо спешил, время у него было, но ему не нравилось, когда ему отдавали категорические приказы те, в чьих мыслях напрочь отсутствовали разумные мотивы.

Подобное отношение выработалось у него еще с тех пор, как он носил короткие штанишки. Обладатель разума, умеющего читать мысли, терпеть не мог, когда тот, чей разум был на такое не способен, пытался диктовать ему свою волю. В подобных случаях Харпер чувствовал себя зрячим, которого пытается вести за собой слепой.

Иногда, в моменты задумчивости, он ругал себя за такие мятежные наклонности. Он был мысленно одинок, полностью лишен близкого контакта с подобным ему интеллектом и не хотел, чтобы осознание собственной исключительности породило у него комплекс превосходства. Харпер не имел ни малейшего желания быть скромным, но еще меньше желал быть высокомерным. Он был из тех, что ищут золотую середину.

Нехотя войдя в кабинет Ледсома, Харпер упал в заскрипевшее под его тяжестью кресло и воинственно уставился через стол на капитана, читая его изменившиеся мысли также легко, как обычный человек читает книгу.

— Ну вот, я здесь.

— На этот раз наш разговор записывается, — многозначительно сказал Ледсом и, наклонившись, включил аппарат. — Где вы были позапрошлой ночью?

— В гостинице.

— В какой?

Харпер сказал.

— Когда вы оттуда уехали? — продолжал расспросы Ледсом.

— В половине десятого.

— Где вы провели утро?

— На эпидемиологической станции.

— До какого времени там пробыли?

— Примерно до часа. Потом пообедал.

— Где?

— В «Катэе», китайском ресторане.

— С кем?

— Ни с кем. Я был один. Послушайте, в чем дело?

Этот вопрос был лишь прикрытием. Харпер уже знал, в чем дело, поскольку наблюдал за суматошными мыслями Ледсома.

— Неважно, мистер Харпер. Просто отвечайте на вопросы. Вам ведь нечего бояться, не так ли?

— А кто вообще ничего не боится? В любое мгновение архангел Гавриил может протрубить в свой рог.

— Вы знаете, что я имею в виду.

Во взгляде Ледсома не осталось ни следа от вчерашнего дружелюбия.

— В какое время вы уехали из «Катэя»?

— Около двух, плюс-минус пять минут.

— А потом?

— Поехал в Хейнсборо. Сегодня у меня были дела в лаборатории Шульца-Мастерса.

— Вы ехали по тому же шоссе?

— Конечно. Прямой дорогой.

— В какое время вы вчера проезжали мимо лесной дороги? — В четыре.

— А теперь расскажите подробно, что произошло после.

— О господи! Я ведь уже все вам рассказал. Вы все записали.

— Знаю. И теперь хочу услышать снова.

«Лжецу нужна хорошая память, — добавил капитан, ошибочно полагая, что мысли его остаются в секрете, — Туг-то мы и найдем противоречия в его истории. Если такие противоречия будут».

Харпер мрачно изложил всю историю во второй раз под мерное жужжание магнитофона. Рассказ его ничем не отличался от вчерашнего. Он это знал, и Ледсом тоже знал.

— Насчет вашего пистолета, — сказал Ледсом. — У вас ведь нет привычки носить еще один, скажем, тридцать второго калибра?

— Нет.

— В лесу имеется достаточно большой и глубокий пруд, примерно в пятидесяти ярдах от того места, где был убит Элдерсон. Вы заметили?

— Я не заходил в лес.