Считалка для утопленниц

– Вполне возможно.

– А что, если дед уже заявил в милицию, и Клесов узнал об этом? Поэтому и отравил его. Смерть в девяносто два года никого не удивит, вот Клесов и решил: никто не усомнится в естественной смерти старика.

– А что ж он так плохо замел следы? Оставил кашу с нитроглицерином, не выбросил ее.

– Значит, мысль об убийстве у него возникла спонтанно. И ему не пришло в голову, что кто-то будет проверять эту кашу. А может, он просто дурак.

– И не пришло в голову, что будут делать вскрытие?

– А что вскрытие? Во-первых, он мог не знать, что нитроглицерин, обнаруженный в кишечнике в большом количестве, вызовет подозрение. Это же обычные таблетки, которые принимают сердечники. Заботину девяносто два года. Любой может подумать, что старый человек уже плохо соображает и перебрал дозу.

– Мне твоя идея нравится. Если старик ходил в милицию, наверное, и заявление написал. Вот только не бортанули ли менты деда с его заявлением?

– Старого вояку Заботина? Которому сам черт не страшен? Он же сутяга. Для него кабинеты чиновников, что дом родной.

Они уже вышли на улицу, и Голованов вытащил из кармана мобильный телефон.

– Пошлю Агеева в милицию.

Во второй половине дня сыщикам стало известно, что Степан Федорович Заботин три дня назад был в районном отделении милиции и оставил дежурному заявление. Он обвинял внука в том, что тот регулярно воровал у него деньги, и просил принять меры. Заявление в тот же день передали участковому. Но молодой участковый отложил визит к деду на следующий день, так как его срочно вызвали сначала по одному адресу – усмирять разбушевавшегося пьяницу, который гонялся за соседями по коммуналке со сковородой в руках. После этого пришлось идти в соседний дом по коллективной жалобе жильцов целого подъезда. Им не давали покоя мать и дочь – наркоманки, к которым толпами ходили наркоманы всей округи. Мать и дочь встретили участкового разве что не хлебом с солью. Вполне интеллигентные на вид женщины подали встречный иск на своих соседей – пьяницу Иванцова, безработную деваху Яшкину, промышлявшую проституцией, и злую бабку Анну Семеновну – сплетницу и сквалыгу. Когда участковый с тяжелой головой, наконец, покинул поле брани, его прямо на улице перехватила известная скандалистка Денисова и уговорила подняться на второй этаж, усмирить соседку. Она по ночам включала на полную мощность телевизор, и соседи не спали уже четвертую ночь подряд. После этого участковый испытал глубокое отвращение ко всему двору и пошел домой. Тем более, что его рабочий день закончился. Утром он пришел к Заботину. Но тот дверь не открыл. Потому что открыть уже не мог. Днем участковый зашел еще раз, но в квартире было тихо. Поскольку старик больше с жалобой не появился, участковый решил, что дело рассосалось само собой. Он не знал, что пока выслушивал скандалистку Денисову, внук Заботина старательно толок в ступке таблетки нитроглицерина, пользуясь тем, что его дед смотрит программу «Время». Когда Заботин пришел на кухню ужинать, любовно приготовленная внуком гречневая каша с гремучей смесью поджидала его на столе. А после, усевшись напротив деда за стол, Митька с отвращением наблюдал, как тот со старческой жадностью заталкивает кашу в рот, рассыпая крупинки по столу и роняя на пол.

Участковый чувствовал свою вину. Вместо того чтобы предупредить преступление, он разбирался со скандальными жильцами домов номер 8 и номер 6. А ведь если бы он вовремя отреагировал на заявление Заботина и пришел в дом номер 4, то, возможно, дедуля остался бы жив. Хотя тоже не факт. Внук-уголовник мог отравить его и позже, из чувства мести.

Когда в агентстве все обсуждали новую информацию, Макс, не обращая внимания на шумный разговор, споро щелкал клавишами компьютера и не отрывал взгляда от экрана.

– Ну, – небрежно молвил он, откинувшись на спинку стула, – кого интересует злодей Клесов?

– Меня! – крикнули все разом.

– После того как он прикончил стариков, ночью взял билет в Липецк. И если там и сошел, то пребывает в городе уже двое суток.

– Тогда посылаем на него ориентировку и фотографию тамошним ментам. Нехай вооружатся его фотографиями и проводят розыск.

– Махну-ка я на вокзал, – предложил Агеев. – Узнаю, какая смена проводников сопровождала рейс. Проводники обычно помнят своих пассажиров. Может, вспомнят, где он вышел. В каком вагоне он уехал?

– Восьмой вагон, место двенадцатое, – посмотрел на экран Макс.

– А точное время отправления?

– Четыре двадцать утра.

Агеев взглянул на часы.

– Тогда подъеду к трем. Поезд уже будет стоять на путях, а посадку обычно начинают за сорок минут до отправления. Успею пообщаться.

– Завтра и доложишь, что узнаешь, – сказал Голованов.

У него зазвонил мобильный. Он коротко поговорил и объявил:

– Прокурор дал добро на обыск в квартире Клесова. Володя, поезжай с Сашей. Менты уже там. Заодно поспрашивайте у тамошних выпивох, с кем водил компанию Клесов, – распорядился Голованов. – Если что, можно и надавить.

Демидов кивнул и пошел за Турецким. Его мощная фигура закрыла дверной проем, и Николай усмехнулся, подмигнув Максу.