Сдайся мне (СИ)

А вот не будь его здесь, я бы распласталась в грязи. Выходит, он сэкономил мне не только деньги на такси, но и уберег мою все-таки скромную стипендию от аптечных трат, которые непременно пришлось бы совершить во благо моих стесанных коленей и вывернутого запястья.

Падать удачно мне никогда не удавалось.

— Если так хотела меня полапать, ангелок, могла бы просто попросить. У меня обычно не получается отказывать девочкам, — Мирон так и стоит, замерев на месте с моими руками на его теле.

А я почему-то так и не могу сделать шаг в сторону.

— Ты не сможешь отказать, если одна из них попросит тебя совершить убийство?

— А кого ты хочешь прикончить моими руками, Динь-Динь? Уж не того ли смазливого блондинчика?

— Нет, я не настолько жестока, чтобы лишить большую половину женской части нашего университета объекта их влюбленности, — размышляю, осторожно обходя Мирона по левому боку.

— Тоже входишь в их число? — как-то слишком резко интересуется, заставив меня развернуться, чтобы наши глаза нашли друг друга.

— Я для себя еще не определилась.

Какое он вообще имеет право задавать мне такие вопросы? Я бы поняла, если бы на его месте был мой старший брат. Вот как Илья у Ив. Он всегда напрягается, когда его младшая сестренка находит новый объект, на который можно тайком пускать слюни.

Последним таким был Дженсен Эклз. Илья серьезно половину вечера пытался выяснить у Ив, с кем она связалась на этот раз, а мы просто вдвоем пересматривали первый, самый лучший, между прочим, сезон «Сверхов».

Потом до него все же дошел подвох, Илья понял, что его сестра втрескалась не в студента по обмену, а в сурового бородатого известного мужика, который Ив в отцы годится.

Погрузившись в воспоминания того забавного вечера, я не сразу понимаю, что моей попе как-то слишком холодно. А все потому что Мирон успел оттеснить меня к темного цвета машине и усадить на капот, встав точно между моими каким-то чудом раздвинутыми ногами.

— Холодно, — обиженно заявляю, поерзав на ледяном металле.

— Волшебной палочки у меня нет, но согреть могу и без нее, зефирка.

А вот теперь становится неуютно. Потому что голос у Мирона скатывается в какую-то опасную хрипотцу, из-за которой волоски на руках электризуются и встают дыбом, а попе внезапно становится очень даже тепло. Горячо.

— Не надо меня греть, мне уже не холодно. Просто немного неудобно.

— Что с тобой надо делать, скажи? Что надо сделать, чтобы ты у меня из голов исчезла, фея? Вместе со всей своей наивностью и детской придурью. Кому надо душу продать, с кем договориться, чтобы мне тебя не хотелось? Совсем не хотелось, Динь-Динь.

Открываю рот и тут же захлопываю обратно. Он что, пьян?

Мирон никогда мне не говорил ничего подобного. Никогда. Почему сейчас? Когда-то я бы…я бы умерла, чтобы услышать от него именно это.

Каждый раз в прошлом после наших встреч я приходила домой, ложилась и пялилась в потолок. Перебирала в голове все, что мне удавалось запомнить. Обрывки фраз, отдельные слова… Я цеплялась абсолютно за все, за каждую мелочь. Искала двойные смыслы, скрытые мысли.

Но не находила.

Теперь это явь. Придумывать ничего не нужно. И мне не показалось, я точно знаю. Тяжелое дыхание, которое ощущается слишком близко, прямое тому доказательство.

— Ничего не надо, — мотаю головой. Руки не слушаются. Мне бы оттолкнуть его, а я наоборот вцепляюсь в черную куртку пальцами, рискуя понаставить зацепок от скользящих по ткани ногтей. — Ты собирался отвезти меня домой.

— Собирался. Я много чего собирался сделать. С тобой, — Мирон приближается к моим губам, и я наклоняюсь назад, потому что…

Не готова.

Не так.

Не сейчас.

Мне все это ни к чему.

Я его забыла. Забыла ведь, да? Заперла в сердце мою первую любовь, закрыла на дюжину замков, чтобыонне смог выбраться. А он смог. Нагрянул как гром. Как одна брошенная спичка, которую случайно обронили на складе фейерверков.

Бум.

И все взлетело на воздух. Искры, залпы и полная каша в голове.

— Боишься меня? — Мирон замечает мою дрожь и трактует ее совершенно не в том направлении.

— Домой хочу, — ухожу от опасного вопроса, поворачиваю голову так, чтобы чужие губы прижались к щеке.

— Как скажешь, малявка.

Я вспыхиваю, когда он припоминает старое прозвище. Молочу кулаками по его плечам от обиды, смаргиваю слезы, которые одновременно леденят и обжигают.

Большая мужская ладонь ложится на затылок. А потом я одним резким движением ложусь на капот. Теперь я на лопатках.

Набираю побольше воздуха в легкие, втягиваю со свистящим шумом.

— Кричать будешь? — Мирон нахально трется носом о мою щеку и будто…дышит?

— Буду. Очень громко.

Мне тяжело под ним. Он навалился своим телом, большей частью веса.

— Помогите, спасите, насилуют? — кривит губы, ниже нагибается.

Теперь вообще некуда деваться.

— Помогите. Спасите. Насилуют… — шепчу сипло, запрокидываю голову, в очередной раз избегая поцелуя.

— Нехорошо людей обманывать, Диана. Придется сделать так, чтобы последнее стало правдой.

Глава 7

Я открываю рот, чтобы закричать, но на него тут же ложится горячая ладонь.