Сдайся мне (СИ)

Я смущаюсь целовать его при всех, но Вертинский сам притягивает меня к своему телу и впивается в губы, пока Леся где-то сзади носком ботинка пинает камешки на парковке и терпеливо ждет.

— Привет, — на выдохе говорю я, когда мой рот освобождают из плена.

— Привет, зефирка. Как день?

Пауза получается слишком долгой. Мирон улавливает эту предательскую заминку и вскидывает брови, дожидаясь от меня объяснений, но здесь моя подруга, и я не хочу ничего говорить при ней.

— Подвезем Лесю?

— Запрыгивайте, — отмирает Вертинский.

Он останавливается у самого входа, хоть Леся каждый раз и говорит, что может выйти на перекрестке. Мы прощаемся, и я остаюсь в машине наедине с Мироном, который ждет ответы.

— Долго будешь в молчанку играть? — на каком-то повороте произносит он.

— Просто настроения нет. Голова болит.

Никто мне конечно же не верит.

Мы приезжаем домой к Мирону, и, скинув кроссовки, я тут же быстрым шагом иду в ванную мыть руки, потому что умудрилась клюнуть носом на ступенях. Ладно хоть джинсы не разорвала при падении.

Когда я, на этот раз без происшествий, аллилуйя, приползаю в гостиную, мой взгляд сразу падает на телефон, лежащий на столе. Телефон в нежно-голубом чехле. Мойтелефон.

— Ты что, копался в нем? — я сразу насупливаюсь, в голосе сквозит обвинительный тон.

— Нет, Диана. Машинально посмотрел на экран, когда тебе что-то там пришло. Ты бы хоть как-то скрывалась, что ли.

— О чем речь?

Мирон кивает на телефон, и я подхожу к столику, чтобы взять его.

«Ну что, малышка, согласна на мое предложение?».

Теперь понятно, чего он так взъелся на меня. Я провожу пальцем по экрану, открываю диалог с этим недоделанным «актером» и отдаю смартфон Вертинскому. Сначала он не понимает, что происходит, но потом его взгляд бегло скользит по переписке. Он вырывает телефон из протянутой ладони и примерно на минуту зависает, то и дело сводя брови к переносице.

— Это с ночи на базе. Я была в этом купальнике, он новый, больше фотографиям взяться неоткуда.

— Я уже понял, — сухо отзывается Мирон. — Вот же гнида…

Последнее он добавляет уже тише, подозреваю, не хотел, чтобы это долетело до моих ушей. Но я разобрала каждое слово, поэтому следующий мой вопрос вполне закономерен:

— Кто?

— Не лезь, Динь-Динь. Я разберусь.

— Но…

— Я, кажется, попросил тебя?

Вот так он меня и затыкает. Мирон с головой погружается в свой ноутбук, а я забираюсь с ногами на диван, обкладываюсь тетрадями со всех сторон и до самого вечера выписываю ответы на вопросы предстоящего зачета.

Мы не разговариваем, и это очень давит. Я не могу понять, на что именно он злится. На меня? Но за что?

В дверь звонят, и Мир возвращается в комнату с пакетами из полюбившегося нам китайского ресторанчика. За их курицу в кисло-сладком соусе я могу душу продать. Едим мы под включенную плазму, иногда переглядываемся, но дальше этого дело не заходит.

В конце я уже пожевываю палочки, делая вид, что очень увлечена, лишь бы не попадать под огонь пристального взгляда со стороны.

— Ты починил джакузи?

— Да, — сухо отвечает Мирон, дернувшись от моего вопроса.

— Можно я туда залезу? — выпаливаю на одном дыхании.

Не знаю, где еще можно так же эффективно спрятаться в его квартире. А тут я вроде как и делом занята буду. Пузырьки, пузырьки…

Вертинский усмехается от моего вопроса, вскидывает брови, мол, серьезно ли я спрашиваю разрешение на такой пустяк. Он кивает, и я, так и не доев, ускользаю принимать водные процедуры.

Конечно, после еды это делать не очень хорошо, но я и съела-то всего ничего. Поклевала несколько кусочков, остальное в таком напряжении в меня не полезло.

В джакузи я бултыхаюсь около часа вместе со всеми скрабами, гелями и бритва, которые успела за это время перетащить к Мирону в квартиру. Ноги теперь приходится брить каждый день — ужас ужасный. Надо бы мне задуматься об альтернативном способе делать мои ножки гладкими, точно вся стипендия вместе с повышенным индексом будет улетать на все эти процедуры.

Мне срочно нужно поискать какую-нибудь работу. Я не хочу сидеть ни на чьей шее. Ни у сестры, ни у Мирона. Тем более Агата вообще скоро переедет, мне кажется.

— Диан? Ты не утонула там? — после стука в дверь произносит Мирон.

Из-за такой внезапности бритва срывается, и я ойкаю, когда под коленкой открывается царапина со стекающей вниз струйкой крови.

— Зефирка?

— Я порезалась из-за тебя!

— Где? — с легкой насмешкой подначивает меня Вертинский.

Очень хочется ответить ему в рифму, но я все-таки приличная девочка.

— Скоро выйду, — огрызаюсь я на дверь.

— Жду с нетерпением.

Если бы он знал, что я задумала, ждал бы еще сильнее…

Надеюсь, для реализации маленького плана мне хватит смелости. Будет неловко, если весь запал закончится в самом начале, и я только раздразню Мирона, накрутив его на самый максимум.

Я выхожу из ванной в одной футболке и очень медленно переставляю ноги в сторону дивана, на котором развалился Мирон. По телевизору продолжает идти какая-то муть, а я крадусь все ближе к своему ничего не подозревающему парню.