Сдайся (СИ)

С таким торсом, природной харизмой и сексуальность, ему бы работать совсем в иной сфере. Не жертвуя той притягательной красотой и здоровьем, медленно, но верно убивая себя на ринге. Но нет же, для Лёшки бокс как одержимость, как самая большая часть его самого.

Лёшка теряет терпение, делая размашистый шаг, застывая передо мной, словно любуясь, зная и кайфуя от того, что мы теперь вместе. С раскрытыми тайнами и настежь открытыми сердцами становиться проще. И дышится глубже, без опаски и оглядки на людей, которые могут нам навредить.

– Не одевайся больше так, пожалуйста, – принимается за мою одежду, стаскивая топ через голову, нарочно задевая затвердевшие соски подушечками больших пальцев. Чтобы заставить меня выгнуться навстречу ему, выдохнуть томительный стон в открытые губы, ждущие поцелуя. – Я вспыльчивый, я неуправляемый, я попросту не выдержу сальных взглядов в твою сторону, – прикусывая губы, шепчет сквозь зубы строгие предупреждения. Не стремясь сделать больно, но уповая на мою сознательность, с которой я прислушаюсь к выставленному требованию. Подчиняться ему, как особый вид удовольствия, кружащий голову похлеще шампанского. – Береги себя… и окружающих.

– А тебя? – прижимаюсь плотнее, чувствуя, как от простого касания по его разгоряченному телу прокатывается дрожь. А мне до одури льстят такие Лёшкины реакции на мои прикосновения, лёгкие поцелуи и невесомые ласки. То дорожками вьющимися по его широкой спине, то щекоткой пробегающей от плеч до натренированных мышц живота. – Можно я буду беречь тебя?!

Смыкаю пальцы в замок на его затылке, обвив руками шею, с упоением тычась в гладко выбритый подбородок. Вдыхая давно полюбившийся запах его кожи, с древесными нотками парфюма.

– А что, я разве нуждаюсь в этом? – он перехватывает мои руки, кладёт их на свой ремень, намекая на то, чтобы я сама его раздела. Игра приобретает пикантные очертания, подогревая атмосферу, делая воздух пряным от возбуждения.

– Даже больше, чем может показаться на первый взгляд, – медлю, как и он, но не потому что я, искушенная по части соблазнения. А просто руки не слушаются и пальцы не справляются с маленькой пуговкой. Подрагивают на металлическом замке молнии, за которой прячется всё Лешино вожделение. – Зачем тебя вызывал Ринат?

– Он сделал мне предложение.

От услышанного давлюсь истеричным смешком, вызывая в Лёше не меньшее любопытство к моему веселью, чем моё к их с Шороховым разговору.

– Не замечала ранее за Ринатом светло-синих наклонностей. Ты просто нарасхват. Мне стоит начинать беспокоиться?

– Да потому что, я сейчас укорочу тебе язык за эти дерзости, – его горячие ладони на моей талии неожиданно тесно сжимаются, пальцами вдавливаясь в кожу, причиняя какое-то доселе неизвестное мне удовольствие на грани сладкой боли. И от этих слегка грубоватых движений мне не хочется уворачиваться. – Или отшлепаю. Выбирай.

Руки безостановочно поглаживают мою спину, нарочно сползая к ягодицам, которым светит самая настоящая воспитательная порка. А от одних лишь мыслей бросает в жар, делая из меня голодную нимфоманку, с жадностью желающую познать нечто запретное.

И то ли намереваясь меня напугать, то ли не желая затягивать прелюдию, Лёшка с присущей ему силой дёргает за шлевки шорт. Эластичная ткань кожи не выдерживает напора и жалобно трещит, рвётся по швам, но не останавливает злостного вандала, который продолжает рвать на мне одежду.

– Вижу… выбор сделан за меня, – в очередной раз вздрогнув, хватаюсь за сильные плечи, чтобы не рухнуть на пол, когда Лёша снова возобновит карательные меры. При этом играючи рыча в припухшие от поцелуев губы.

– Не жалей, они всё равно мне не нравились, – кожу согревает тёплое дыхание, стоит Лёшке коснуться чувствительной к подобной ласке мочке уха.

Без сожаления порванные на лоскуты шорты летят под ноги, а шаловливые руки так и скользят под белье для того, чтобы удостовериться в силе моего плотского вожделения. Нащупать пальцем ту самую точку наивысшего наслаждения. Надавить или погладить, каждый раз умело перехватывая вибрацию, с которой отзывается тело, готовое принять в себя не только палец.

Когда я, наконец, справляюсь с ширинкой и стаскиваю брюки до его коленей, Лёшка уже сам помогает мне, не выдерживая нервирующего ожидания.

Тонкое кружево трусиков соскальзывает по ногам, ложась рядом с только что снятыми брюками. Но по рваному дыханию Лёши, я понимаю, что с такой нетерпячкой мы не успеем до спальни.

– Я становлюсь слишком слабым из-за тебя, а это не есть хорошо. Я должен уметь страсти подчинять холодному рассудку, – выдыхает в губы, но не целует, словно утихомиривая те самые страсти.

– Не со мной, договорились, – шепчу в ответ. – Будь холоден и отстранён с другими. Не со мной.