Сдайся

– Как нам быть с выбором? – его хриплый вопрос разбивается о моё оголенное плечо, к которому он влажно прикасается губами, а затем зубами умело стягивая лямку. – Ты банально выбрала дружескую поддержку, что похвально. Я же выбираю тебя для более занятного дела. Ты очень красивая и я предлагаю…

– Остановить машину, – перебиваю его, упираясь в крепкую мужскую грудь ладонью, чувствуя под ней бешеный пульс. Старательно отодвигаю от себя собеседника, который давно желает найти своему языку другое применение. – И дать нам уйти, – нервно возвращаю тонкую лямку на место, искренне жалея, что передумала в самый последний момент и вырядилась в откровенный наряд. – Пожалуйста.

Мольба звенит в ушах, едкой горечью вынужденного унижения растекаясь во рту. Не люблю просить, а умолять так тем более. Но грубить сейчас не имеет смысла, гонор не сыграет на руку, хотя и блеять овечкой, надоедает в край. Издевательский смешок лишь усиливает предчувствие неотвратимой неизбежности, подстегивая меня всё же дать достойный отпор человеку, преступающему все границы личного пространства.

Я вижу, как в голубых глазах мелькает возмущение. Ещё бы! Стерпеть пощёчину и отказ не каждому дано, тем более такому эгоистичному индивиду, чья щека горит не так сильно, как полыхает задетое самолюбие.

– До центра подкинуть? Или прямо здесь бросить? – спрятать язвительного тона при всем внешнем спокойствии не выходит и получивший по заслугам, выдаёт себя сведенными к переносице бровями. Но встретив мою невозмутимость, граничащую с ледяным спокойствием, твердо принимает решение за меня. – Саш, останови. Леди желает совершить вечерний променад.

Голос звенит издевкой и неприкрытым наслаждением от якобы доставленного мне неудобства, в ответ на моё непринятие навязываемых ласк. Я уж лучше пешком, на высокой шпильке в другой конец города, чем с этой компанией проведу ещё хоть минуту своего личного времени.

Визг тормозов смешивается с восторженным возгласом Лики, которая убивает наповал короткой фразой, брошенной через плечо:

– Мартюш, прости, но прогулка без меня. Я кажется, влюбилась, – мурлычет она, как мартовская кошка, забивая на то, что мне светит перспектива остаться глухой ночью одной на улице.

– Совет да любовь, – бросаю обиженно поздравление, спеша поскорее выскочить из машины, пока кое-кто не передумал.

– Ринату привет, – пальцы плотным кольцом ложатся вокруг моего запястья, чуть придерживая и не давая возможности высвободиться. Но в ступор меня вводит совсем не физическая вольность, а произнесенное имя.

Этому человеку я под страхом смерти не решусь рассказать, как провожу вечера, как безрассудно оказываюсь в машине малознакомых молодых людей и с какой лёгкостью меня из неё же вышвыривают.

Третий не лишний

Марта

"Ринат, Ринат, Ринат" – повторяю, как заведённая и не могу отделаться от ощущения, что он повсюду. Если не сам Ринат, то кто-то обязательно приглядывает за мной, не оставляя без внимания компании вокруг меня, мои дела и провальные попытки отдыха. Будь то посещение университета, или кофейни поблизости, даже поход в клуб на самой окраине города, подвергаются сканирующему бдительному присмотру.

Но если хорошо подумать, то с таким ангелом хранителем я меньше попадаю в передряги, словно всегда под заботливым крылом. Сегодняшняя поездка с нагловатым, распушенным себялюбцем полностью это доказывает, впрочем, и злит не меньше. Без его ведома шагу ступить не позволено, без личного одобрения в узкий круг общения не пролезет никто.

Вот только всё чаще мне хочется свободы, лёгкости, хочется раздвинуть рамки, освободиться от навязчивой опеки и жить так, как мечтается, и так, как он мне не позволит.

Спустя несколько минут полного одиночества обретаю чёткое ощущение чужого присутствия и взгляда – хищного, почти доводящего до жутковатого смятения.

До меня доносятся обрывки каких-то фраз, тихие смешки и довольно-таки тяжёлая поступь, догоняющих меня шагов. И те с каждой секундой разносятся усиливающимся эхом по пустому переулку, в который я опрометчиво прошмыгнула, лишь бы меньше привлекать внимания к своей одиноко бредущей особе.

Старательно игнорирую расползающуюся панику, но прибавить ход не решаюсь, дабы не давать преследователям повод почуять страх, который давно гуляет в крови. Бешеный стук сердца, отдающийся болезненной пульсацией в висках, перебивает цокот каблуков, а те, так и норовят попасть в дырочки да трещинки выщербленного асфальта.

Лёгкий порыв ветра доносит до меня пряные древесные нотки парфюма и тот мельтешит, щекочет в носу, ещё ярче напоминая о хозяине этого аромата.

– Да стой ты!

Теперь погоня меня не пугает, а злит с утроенной силой и с трудом подавив в себе отвращение, я решаюсь вступить в диалог, но при этом не поворачиваясь к оппоненту лицом и не сбавляя шаг. Я развернусь лишь в одном случае, чтобы ударить по второй подставленной щеке. Хотя я очень сомневаюсь, что этот наглый тип после пощёчины, вернулся за мной с миром, или за добавкой.

– Что ещё мне передать Ринату вместе с приветом?