Сдаться ты всегда успеешь

    Гриша развернулся и ушел, оставив меня в комнате одну, с разорванной душой. Человек, который еще вчера заботливо укрывал меня ночью, когда одеяло сползало на пол, который сегодня целовал, придя с работы. Неужели так быстро меняются люди? Что происходит? Озноб сковал мое тело, я поежилась, обняла себя руками, и на ватных ногах поплелась в сторону спальни Настеньки. Что с ней будет, как объяснить трехлетнему ребенку, что взрослые настолько глупы, что не могут уберечь от боли детское сердечко?

    Вот она, сидит на кроватке в обнимку с медведем, смотрит мультфильм и улыбается счастливой улыбкой, не подразумевая, что скоро ей будет больно.

    Чертов Гриша, как он посмел играть судьбой дочери? Она ведь привязана ко мне, любит так, как не умеют любить взрослые.

    Малышка заливисто захохотала, отчего ее кудряшки подпрыгнули, словно пружинки, а вдобавок, она один накрутила на пальчик, и снова хохотнула.

    Моя девочка, как же я люблю ее, Господи, ну за что ты так с нами, за что?

    Кое-как проглотив ком в горле, я только собралась сделать шаг в комнату, как вдруг резко прижалась к стене, беззвучно рыдая от разрывающей меня боли. Еще через секунду почувствовала, как Гриша схватил за руку и потащил в сторону нашей спальни, буквально закинул туда и закрыл за собой дверь.

    -Не рви ребенку душу. Когда надумаешь уходить, желательно, чтобы это была ночь, я найду, что сказать Насте.

    И все, он тут же покинул спальню, хлопнув дверью немного громче, чем стоило бы. А я разрыдалась, полностью отпустив себя, начала жалеть, умываясь слезами и отчаянием.Уткнулась лицом в подушку и зарыдала в голос, не в силах сдерживать эмоции, накопившиеся за последние минуты. Душа разрывалась на части, сердце рвалось на волю, как раненная птица, пальцы изо всех сил сжимали покрывало, собирая полные пригоршни, а ноги давно онемели, не позволяя подняться мне, чтобы начать собирать вещи.

    Сейчас было плевать на себя, в первую очередь меня волновал ребенок, Настя - маленькая, хрупкая девочка, светлый человечек, любивший всех вокруг. Что будет с ней, ведь детские чувства - они самые настоящие, самые добрые и сильные, так же, как и детское сердечко - самое ранимое.

    Единственное, в чем Гриша был прав, мне не стоит прощаться с ней, не хочу еще больше ранить ее, не хочу, чтобы она ненавидела меня. Не хочу!

    Усилием воли заставила себя подняться, проковыляла к ванной, умылась и, вернувшись, принялась складывать свои вещи. Их было немного, но я тянула время, надеялась, что все это сон - проснусь, и все будет хорошо, как прежде. Но я не просыпалась.      Вещи уже      были      собраны,      только мое

    бренное тело еще не было готово покидать квартиру, где я оставляю свое сердце.

    За дверью спальни послышался шорох, а потом голоса:

    -Настюш, Маше плохо, иди спать.

    -А можно я поглажу ей животик, и тогда все плойдет, мы так делали много лаз, - от услышанных слов перед глазами снова встала пелена из слез, а мне так хотелось сорваться к малышке, чтобы хоть последний раз обнять. Но я не имела права,      ради нее, не могла.

    -Нет, она не хочет никого видеть…

    -Даже меня? - прозвучал обиженный голосок.

    -Особенно тебя, ты слишком громкая, иди спать.

    Снова послышался шорох, и резко наступила тишина, после чего я почувствовала, как во мне что-то оборвалось, что-то, похожее на мою жизнь.

    Не знаю, сколько прошло времени. Я сидела в спальне в кромешной темноте, опустив голову и уже не вытирая слезы, позволяя       им падать мне на ладони. Дверь открылась, освещая спальню,      и сразу же включился свет, больно ударяя в глаза:

    -Раз ты собрала чемодан, я вызову такси. Пойдем.

    -Не нужно мне такси, ничего не нужно, - произнесла безжизненным голосом и поднялась, медленно подошла к чемодану и, вытащив ручку, покатила его за собой.

    -Сегодня поплачешь, завтра поплачешь, а послезавтра танцевать будешь, - ехидно произнес Гриша, открывая входную дверь, а я промолчала в ответ на его реплику, не считая верным отвечать.

    Обула сапоги, надела пуховик с шапкой, схватила варежки и, еще раз глянув в сторону закрытой двери спальни малышки, тяжело вздохнула и выкатила чемодан в подъезд. По телу пробежал миллион мурашек, в горле снова застыл ком, но я заставила себя обернуться и посмотреть в серые глаза, глаза буквально еще несколько часов назад близкого человека, и сказать последние слова, прежде чем дверь закроется перед моим носом:

    -Обещай сберечь спокойствие Настеньки.

    ГЛАВА 2

    Маша