Сдавайся, я не вооружена

– А вы уже целовались?! – развернулся ко мне всем корпусом Ян. Голубые глаза стремительно темнели, аки ясное небо перед грозой.

Да господи!

Застонав от бессилия, я откинулась назад и потерла лицо ладонями. Я живу с тиранами! И даже не знаю, кто из них бесит меня больше.

– Нет, мы с Женей не встречаемся и не целуемся! – выдохнула я. – И до этого разговора я даже не думала об этом. Но теперь обязательно задумаюсь!

Придвинувшись к двери, я судорожно нажала на кнопку и высунула разгоряченное лицо в приоткрытое окно. Стало чуть легче. Во всяком случае уже не хотелось придушить этих двоих пакетом из макдака.

– Закрой окно, простынешь, – буркнул Костя, косясь на меня в зеркало.

Я показала ему средний палец и демонстративно открыла окно пошире.

Брат с усмешкой покачал головой и, повернувшись к Яну, пихнул того в плечо:

– Там еще еда осталась? Я бы чего-нибудь пожевал.

Ян, расслабленно откинув голову на подголовник, протянул другу полупустой пакет. На меня он демонстративно не смотрел. Ну и ладно! Так даже лучше…

Достав из рюкзака наушники, я включила музыку погромче и, натянув капюшон, сползла на сидении. Вечер предстоял длинный…

***

– А что ж вы не предупредили, что приедете не одни? – всплеснула руками мама, распахивая перед нами дверь.

Ян скромно стоял позади нас с братом, но не заметить его было сложно. Ну да, такие голубоглазые викинги с белозубой усмешкой и ленивой грацией пантеры так просто мимо не проходят. И ничего, что первым делом мама обратила внимание не на своих драгоценных чад, а на этот образец мужской брутальной красоты.

– Да мы ненадолго, мам. Нам надо в город засветло вернуться, – пробасил Костя, оттесняя ее вглубь квартиры.

Мы с Яном, переглянувшись, шагнули следом.

Мама, прижав ладони к груди, запричитала:

– Надо отцу позвонить, он опять в гараже со своей ласточкой возится.

Под ласточкой подразумевался джип чероки 1998 года выпуска. Это была вторая любовь отца, сразу после мамы. Трепетная, нежная и временами безответная. Эту машину, олицетворяющую собой мужицкую неприхотливость и мощь, отец купил после рождения Кости. И с тех самых пор «ласточка» стала полноценным членом нашей семьи.

– Я позвоню. Ты пока таблетки выпей, – протянув маме пакет с лекарством, Костя полез за своим телефоном.

– Да, я сейчас. Вы располагайтесь, – улыбнувшись, мама направилась на кухню.

В своем огромном халате она выглядела совсем маленькой и худенькой. Сердце заныло от щемящей нежности. Оставив Яна с Костей в зале, я тоже пошла на кухню.

– Ты как? – тихо спросила я, обнимая маму со спины.

Знакомый с детства запах ванильной выпечки, лавандового мыла и чего-то еще до боли родного окутал меня. Зажмурившись, я прижалась щекой к мягкому халату. Мама ласково погладила меня по руке и осторожно развернулась.

– Всё хорошо, дочка, – улыбнулась она и восхищенно добавила, обхватив мое лицо узкими ладонями. – Какая ты у меня уже взрослая. И красивая!

От смущения я закатила глаза. В глазах мамы я всегда буду самой красивой, умной и замечательной. Это непреложный закон. В нем нет абсолютно никакой логики, и он и не требует доказательств и аргументов. Он просто есть.

– Мы просто давно не виделись, – рассмеялась я, глядя в ярко-синие глаза.

Я была копией мамы, и наши глаза были абсолютно идентичными – большими, как будто слегка удивленными, с темными длинными ресницами, оттеняющими насыщенный аквамарин. А вот Костя и внешностью, и характером пошел в отца – огромный здоровяк с темно-карими глазами и ироничным прищуром. Поэтому незнакомые люди редко признавали в нас брата и сестру, уж очень мы были разными.

– Ты сегодня без Богдана? – вскользь поинтересовалась мама, отстраняясь от меня и включая чайник.

Она никогда в открытую не говорила, но я чувствовала, что мой бывший вызывал у нее очень большие сомнения. Поэтому не думаю, что она расстроится, услышав новость.

– Мы недавно расстались, – хмыкнула я и потянулась к домашнему печенью.

Замерев с заварником в руке, мама внимательно посмотрела на меня.

– Он тебя не обидел?

Я пожала плечами. Быть отвергнутой не очень приятно, но я уже смирилась с этим.

– Да нет, спокойно разошлись, – ответила я, вспоминая, как выплеснула в Богдана пиво. А зрелище, надо сказать, было фееричным. Я бы с удовольствием повторила…

– Ну и дурак он, что отпустил тебя, – спокойно проговорила мама, ставя чашки на стол.

Я улыбнулась. Помнится, Ян сказал примерно то же самое. Забавно.

– Ладно, отнеси мальчишкам чай, а я пока разогрею пирог, – мягко проговорила мама, поглаживая меня по плечу. И любые слова утешения меркли перед этим простым уютным жестом.

Кивнув, я подхватила чашки и направилась к выходу.

– Крис… – уже в дверях тихо окликнула меня мама.

Я обернулась, вглядываясь в наполненное внутренним светом, красивое лицо.

– Этот Ян – он хороший… – серьезно, почти торжественно проговорила мама, трогательно прижимая цветастую прихватку к груди.

– Боже, мааам, – простонала я, запрокидывая голову. – Он просто друг Кости и наш сосед! И ты знаешь его всего десять минут!

Глядя на меня своими невероятно синими бездонными глазами, мама покачала головой.