Сдавайся!

Она перевела взгляд на Марго, подняла руку к затылку и сдернула резинку, распустив свои волосы. Диана тряхнула своей светлой гривой и откинула волосы с лица.

— Освободи меня, Королева! — крикнула она. — Дай мне щит и меч!

Толпа словно очнулась и зашумела. Раздались восхищенные и одобрительные крики.

Марго усмехнулась.

— Хорошо, моя воительница! — сказала она.

— Нет! — вмешался Платон.

— Но…

— Я сказал — НЕТ! — грозно крикнул он.

Крики и шум стихли, сменившись озадаченным молчанием.

— Ты тут не королева, Марго, — сказал Платон.

— А кто? — возмутилась она. — Твоя шлюха?

Она сверлила Платона взглядом, а он невозмутимо смотрел на нее. Его рабыня Юля криво улыбнулась.

— Нахуй… — махнула Марго, развернулась и пошла прочь.

Растерянный гул толпы остался позади. Кипя от злости, Марго быстрым шагом направлялась к туалету. БАХ! Дверь чуть не слетела с петель. Марго оперлась на раковину и посмотрела в зеркало на свое искаженное яростью лицо.

— Сукин сын! Сволочь! — зашипела она. — Мудила! Урод седой! Тварь ревнивая! Козлина ебучая! Старый сраный дед!

Брызги слюны попали на зеркало. Марго смотрела прямо в свои злые глаза. Ее брови были изогнуты гневом, а над ними светился желтый номер “38”.

— А ты что смотришь?! — Марго уставилась в камеру на своем лбу. — Дрочер ебучий!!

БАЦ!! Она ударила по зеркалу кулаком, и паутина трещин раскинулась во все стороны. БАЦ!!! Еще удар — и потрескалось уже все зеркало, разделив отражение Марго на множество смещенных фрагментов.

— Нет уж, Платон! — процедила Марго злобно. — Ты у меня еще запоешь по-другому! Теперь по-настоящему разозлил! А ты меня не знаешь в гневе…

— Королева… — прозвучал странный голос в ее голове.

Марго чуть не подпрыгнула и стала оглядываться, но в туалете никого не было.

— Нужна твоя помощь… — Голос отдавался прямо в висках.

Прищурившись, Марго снова уставилась в камеру на лбу своего отражения.

— Так ты все-таки говоришь! — воскликнула она. — Говоришь, сучонок, блять!!

— Я в беде… — произнес голос. — Мы в беде…

* * *

Железная дверь с громким лязгом захлопнулась, погрузив камерный блок в полумрак с одной лишь мерцающей лампочкой. Темная фигура, прихрамывая, пошла вдоль камер, и лезвие ножа с пронизывающим скрежетом скользило по прутьям решетки. На лбу фигуры мигали желтые цифры.

Пленники замерли на своих местах в камере — кто стоя, а кто на шконке. Они словно боялись, что их заметят, хотя в темноте их обручи на лбах светились синим. Но фигура остановилась около камеры напротив.

Раздался звук поворота ключа. Тот самый ключ! Со скрипом дверь в камеру открылась.

У дальней стены камеры обнаженная Кира стояла на коленях, ее руки были разведены в стороны распоркой и висели на цепях, вмурованных в стену. Человек вошел в камеру и с трудом опустился на колено рядом с Кирой.

Она подняла голову. На ее лице был собачий намордник с заклепками, часть головы была выбрита вокруг зашитого рассечения. Глаза Киры сфокусировались, и она резко дернулась, узнав Тимура. Цепи громко зазвенели, но ее руки были надежно зафиксированы.

— Чшшш… — успокаиваще шикнул Тимур. — Шшшшшш…

Его рука легла на взъерошенные волосы Киры, и она снова беспомощно дернулась.

— Меня никто не может убить… — хрипло произнес Тимур, продолжая легонько теребить ее волосы. — А я убиваю и убиваю…

Его рука скользнула у Киры за ухом, вдоль шеи, а затем приподняла ее подбородок. Кира слегка задрожала и отвела глаза в сторону.

— И знаешь… — продолжал Тимур. — Мне это нравится намного больше, чем ебать…

Он поднес к ее лицу свой длинный нож, и Кира невольно покосилась на него.

— Мне не нужно ничего… кроме клинка…

Острие ножа приблизилось к глазу Киры, и она заморгала, пытаясь отвернуться.

Вдруг один из пленников в камере напротив сдавленно произнес: — Сдавайся…

Тимур слегка повернул голову и хмыкнул.

— Можешь сдаться, конечно… — сказал он. — Признать свое поражение… Но наша с тобой игра на этом не закончится.

Клинок скользнул вдоль шеи, слегка царапая кожу.

— О, Господи… — простонал кто-то из пленников.

— Сдавайся! — воскликнул другой громче.

Тимур посмотрел в глаза Кире, и она зажмурилась. По ее телу прошла мелкая дрожь.

— Теперь я знаю, что ты хочешь жить… — сказал Тимур. — Но я не остановлюсь, пока ты не захочешь умереть.

Острое лезвие оставляло тончайший след на груди. Выступили капельки крови.

— Сдавайся… — бормотал кто-то в той камере.

— Не тупи! — воскликнул еще один.

— Пока он тебя не покалечил! Дальше тянуть некуда!

— Сдавайся! Сдавайся! Сдавайся!

Все тело Киры уже била дрожь. Тонкая струйка крови потекла по груди на живот. А острие остановилось около соска. Большой палец Тимура коснулся соска, прижав его к лезвию.

— СДАВАЙСЯ! — истерично закричал пленник.

— Я… — разлепила губы Кира. — С-с…

— Да?.. — ухмыльнулся Тимур.

Ее дыхание было прерывистым.

— С-сда… Сда… юсь… — задыхаясь, прохрипела Кира.

На ее лбу загорелся синий номер “43”. Кира повесила голову, а все ее тело тряслось, позвякивая цепями.

— Видишь… — усмехнулся Тимур. — Ломаются и покоряются все… Перед болью… Перед лицом смерти.

Он запустил руку в ее волосы на затылке и крепко сжал их в кулаке.