Сдавайся!

— Я тебя спрашиваю, Пятая! — повысил голос Тимур. — Я разрешал тебе уходить, блять?!

— Н-нет… — сдавленно отозвалась Майя.

И тут же сильный хлесткий удар по нежной плоти с размаха!

— Аааай! Сссссссс… — зашипела Майя, а ее ягодицы судорожно сжались от жгучей боли.

Тимур улыбнулся, крутанув ремнем. Жжение от удара не утихало, и Майя стала беспокойно елозить. И тут же со свистом прилетел следующий сильный удар!

— Аааааааай! — закричала Майя и стиснула зубы.

Ее обруч издал писк и мигнул синим.

— Тим! — воскликнул Степан взволнованно.

Тимур остановился, прислушался и неспеша обошел свою рабыню спереди. Он кроссовком приподнял ее подбородок и посмотрел на обруч. Лампочка больше не мигала. Майя подняла на Тимура смущенный взгляд.

Зрители негромко шептались, но никто ничего не говорил вслух.

— Интересно… — произнес Тимур. — А какая у этой штуки граница боли?

Он обошел Майю по кругу, вернувшись к ее заднице. На нежной коже уже проступили две красные полоски.

— Твой номер — пять, — сказал Тимур. — Ты одна из моих личных сучек! Куда ты собралась, блять?!

С этими словами он замахнулся и со злостью нанес сильный удар, а потом еще один с другой стороны. А потом еще! От каждого удара ягодицы вздрагивали и тряслись как холодец.

Майя тихонечко заскулила, пытаясь сдержать крик. Ее нога подогнулась, а пятка, черная от пыли, приподнялась, подрагивая. Обруч снова пискнул несколько раз. Тимур придержал руку. Писк прекратился.

— Ты уверен? — спросил Степан нервно.

Тимур улыбнулся и начал яростно бить Майю ремнем по заднице, нанося хлесткие как выстрелы удары по обеим половинкам.

— Ты моя сучка! Ясно?! — рычал он, распаляясь. — И это моя задница!!

Обруч снова стал пищать и мигать синим, но Тимур не останавливался, со свистом рассекая воздух. Майя стонала, шипела сквозь зубы, извивалась, дергаясь всем телом при каждом ударе. Ее ноги распрямлялись и подгибались, а ягодицы плясали под взмахами ремня.

Казалось, что большинство зрителей сжимали зубы и морщились в такт ударам. Может, они переживали за наказуемую, а может — боялись нарушения правил.

— Ыыыыыыы… — в голос заныла Майя, не выдержав.

— Осторожнее, Тим! — крикнул Степан. — Ща словишь красную карточку, еб ты!

Тимур шумно выдохнул, тряхнув уставшей рукой, и подождал, когда писк обруча прекратится. Попа перед ним буквально горела красным и была исполосована жестокими следами.

— Не ссы… — успокоил Степана Тимур. — В правилах речь шла о физическом вреде здоровью или болевом шоке. Главное — нащупать грань…

Майя повесила голову, упираясь локтями в асфальт, и продолжала поскуливать от боли и жжения.

— И я эту грань нащупаю, сука! — взревел Тимур, замахнувшись. — Будешь выебываться — на твоей жопе живого места не будет! — И он продолжил яростно пороть истерзанную плоть под писк обруча.

Майя мучительно стонала сквозь сжатые зубы, а зрители наблюдали за этой жестокой экзекуцией с жалостью. Но если присмотреться внимательнее, то в глазах некоторых парней и девушек можно было заметить… Агрессию? Вожделение? А минимум одну девушку можно было заподозрить в зависти.

Кажется, Майя уже смирилась — больше не дергалась и не елозила. Только ягодицы сами судорожно сокращались от ударов, а все тело вздрагивало.

— Будешь слушаться меня беспрекословно! — крикнул Тимур, выдыхая и встряхивая руку. — Поняла?! Даже если я скажу тебе ходить на ушах!

Майя с напряжением ждала следующего удара, но ремень не спешил прилетать и жалить. Неужели порка прекратилась? Майя выдохнула и обмякла, словно долгое напряжение забрало все ее силы. Истерзанные ягодицы немного подрагивали. Они были ядрено-красными, горячими, буквально излучали жар, а нежная кожа была вся исполосована чернеющими следами.

Тимур полюбовался своей работой и обошел Майю спереди. Она тихонько всхлипывала и шмыгала носом, склонив голову.

— Посмотри сюда. На меня, — сказал Тимур уже спокойнее.

Майя приподнялась на дрожащих руках и встала на колени перед скамейкой, подняв взгляд на Тимура. Ее глаза были мокрыми, а макияж потек по щекам.

Катя не могла поверить в этот контраст — Майя была такой непокорной еще недавно, а сейчас выглядела слабой и растерянной. Кажется, это было не столько из-за боли, сколько из-за унижения.

— Ты все поняла? — спросил Тимур. — Мне простить тебя?

— Д-да… — дрожащим голосом ответила Майя. — Простите… Пожалуйста…

Тимур повернулся к зрителям и крикнул: — Каждая возомнившая о себе овца публично получит тут по голой жопе! Всем ясно?!

Зрители смущенно притихли.

— А моя рабыня!.. — повернулся Тимур к Майе. — Выполнит абсолютно любую мою прихоть!

Он махнул Степану и показал на стул, стоявший у стены кафе. Бородач поднес стул и поставил его недалеко от скамейки. Тимур подошел к стулу, подтянул брюки и с важным видом уселся. Затем он стал развязывать шнурки и снимать свои кроссовки.

Зрители и Майя напряженно следили за ним.

Тимур поставил кроссовки рядом со стулом, снял с ног слегка влажные носки и положил их на кроссовки.

— Докажи, что ты все поняла, — сказал он, выставив одну ногу пяткой на асфальт, и положил на нее другую ногу, скрестив их.