Сдавайтесь, Herr Braun!

Моя голова словно набита бамбуковым волокном, как и подушка, на которой она и лежит. Обычно очки мне нужны только для чтения и работы на компе, но сейчас размыта добрая половина комнаты. Четко я вижу только свои согнутые в коленях ноги и вальяжно расхаживающего Алекса по комнате.

В черной рубашке и расшитой золотыми и черными нитями кроваво-красной жилетке он похож… на дьявола. Темные, слегка вьющиеся волосы Алекса блестят, как в рекламе шампуня. Загорелая кожа отливает золотом языков пламени, которые облизывают винного цвета стены.

Какие жуткие апартаменты в этом отеле! Вместо потолка надо мной черная пропасть с летающими в ней чертями на метлах, и либо у меня шум в ушах, либо кто-то в углу шепчет на древнем енохианском.

— Ты внимательно читала трудовой договор, Тая? — сверлят меня ледяные глаза Алекса.

Его голос звучит привычно ровно и спокойно, но мое сердце неистово стучит от страха, словно я уверена, что заключила сделку с дьяволом и расплата меня настигла… в расцвете лет.

— Внимательно, но кровью не подписывала, — настороженно слежу я за вальяжно вышагивающему к моей кровати темному боссу.

— Я накажу тебя за твой обман, девочка-демон! — зло цедит нечисть, остановившись у моих ног и сложив руки на груди, прожигает меня синим огнем в зрачках.

— Обман во благо не считается! Что я тебе там продала? Душу? — фырчу я, как перепуганный насмерть ежик.

Огромные загорелые ладони опускаются на мои колени и рывком раздвигают их. Кровать проминается под тяжелым весом владыки ада, и надо мной нависает полуобнаженный черный ангел.

— И тело! Ты будешь прикована цепями к стенам подвала в моей резиденции! Ты будешь в моей власти! — угрожающе произносит властелин преисподней, склоняясь к моей шее.

Его острый, длинный язык, выписывает на мне приговор, спускаясь от шеи к груди. Явно сатанинский, потому что моя кожа начинает гореть, и я готова сознаться во всех грехах, лишь бы он не останавливался.

— Полгода я тебя потерплю, — с радостью соглашаюсь я на эти пытки.

— Навечно… — эхом отдается в голове хриплый шепот Алекса.

Белоснежный потолок и лопасти потолочного вентилятора стали для меня неожиданностью, когда я открываю глаза. Ничего себе сон, блин.

Вялые извилины нехотя ковыляли на рабочие места, и вместе с ними назревал вопрос: что из рваных эпизодов в моей памяти вчера было, а что мне приснилось?

Вроде я помню все. И как веселились и танцевали с Элеонорой. И как меня бесили ее вопросы о личной жизни Алекса и ее призывные взгляды, адресованные херру. Алекс танцевал со мной и улыбался мне? Он меня целовал?

Точно, в его номере! Прямо у лифта, который неожиданно мелодично запиликал, и в разъезжающихся дверях появилась тверкающая задница Эли в кружевном пеньюаре.

Все в пьяном тумане и вскружившей мне голову любовной пелене, но я все помню! Помню его горячие губы, настырные руки, с уверенностью захватывающие холмистые части моего тела. Помню и то, что так и не расстегнула до конца рубашку Алекса и, одернув платье, вбежала в лифт, любезно выпихнув из него полураздетую гостью.

Боже, как он целуется! Одно воспоминание вызывает слабость в коленях и россыпь мурашек по затылку.

Но это не главное... вопрос дня — как смотреть в глаза Алексу?

Не придумав ничего лучше, чем делать вид, что память у Таи короче, чем половой акт у комаров, я впихнула себя в очередной костюм секс-игрушки Императора.

Громкий стук в дверь заставил мои внутренности вздрогнуть и сжаться. Пришел по мою душу, демоняка!

Делать вид, что я не помню его поцелуй, несложно, но как выяснить, помнит ли его он? Собравшись с духом, распахнула дверь с дежурной улыбкой и оторопела.

— Доброе утро, Таюш! Завтрак для самой красивой девушки в номер! — торжественно объявил Дейв, закатывая мне в номер заставленную блюдами, тележку.

Какой завтрак? Я не хочу! Меня мутит только от одного вида этих жирных пирожных и яичницы с беконом!

— Доброе утро и спасибо, — кивнула я, разглядывая гостя.

Черные джинсы, длинная футболка навыпуск с модным принтом и удлинённый черно-серый жакет. Вполне допустимо по нынешнему этикету для прогулки с партнерами, тем более для американца.

— Я узнал, что ты любишь эклеры, и заказал специально для тебя, Тая, — ткнул пальцем в пирожное Дейв так, что из него полезла начинка.

Меня сейчас стошнит!

— Не эклеры, а японские профитроли, — закололо мне иголками затылок от появления в моем номере еще одного визитера.

Поворачиваться страшно, но приходится. Сунув руки в карманы, мой херр стоит в дверях и взирает на происходящее со своим ледяным спокойствием и безразличным взглядом.

— Доброе утро, мой херр, — здороваюсь с ним, не удостоив даже дежурной улыбкой.

Легким кивком головы Алекс загоняет в мой номер своего охранника с подносом в руках. На подносе только кофейник с чашкой и стакан пузырящейся воды.

Спаситель! Хватаю стакан, маленькими глотками возвращая себя к жизни, и наблюдаю странную картину: уголок рта Алекса ползет вверх, а челюсть Дейва сжимается, как и его кулаки.

— Через двадцать минут выезжаем, Тая, — сообщает мне Алекс и кивает Дейву на выход.